Фланкер

— Что там происходит? — проговорил индеец. — Неужели я обманулся?

Немедленно сойдя с коня, он передал узду своей жене, приказав ей издали следить за ним, а сам поспешил на поляну, обеспокоенный выстрелом и не зная, чему его приписать. Он опасался несчастья с другом и торопился рассеять свои подозрения.

Выбравшись на поляну, он осторожно раздвинул ветви и принялся вглядываться в темноту. Вдруг в глубочайшей тишине раздались торопливые шаги, ближайшие кусты с шумом раздвинулись, и человек, словно демон, проскочил мимо него с необыкновенной быстротой и пропал в темноте.

Тяжелое предчувствие сдавило сердце краснокожего, он хотел было пуститься за незнакомцем, но передумал.

— Посмотрим прежде, что случилось с приговоренным, — прошептал он, — а этот человек от меня не уйдет, я найду его, когда будет нужно.

Вождь быстро подошел к тому месту, где была вырыта яма. Она была пуста, дон Эстебан пропал; вблизи ее вниз лицом и без малейшего движения лежал человек. Летучий Орел наклонился к нему и внимательно прислушался.

— Я так и знал! — прошептал он, выпрямляясь с презрительной улыбкой. — Этого следовало ожидать, бледнолицые — настоящие старые болтливые бабы, неблагодарность их порок, мщение же есть добродетель краснокожих.

Вождь стоял перед раненым, устремив на него задумчивый взгляд.

Вдруг он почувствовал, что кто-то положил руку на его плечо, и услышал робкий голос:

— Этот бледнолицый — друг Седой Головы, который спас Летучего Орла. Вождь узнал его?

— Дикая Роза знает этого охотника? — спросил индеец.

— Дикая Роза видела, как храбро он спас друга вождя два дня тому назад.

— Моя жена говорит правду, — ответил индеец, — это храбрый воин, у него честное сердце, он друг краснокожих. Летучий Орел — великий вождь, прославившийся своим великодушием, он не оставит бледнолицего на растерзание волкам.

— Летучий Орел — великий воин своего племени, в его голове много ума, он делает хорошее дело.

— Осмотрим раны этого человека, — с самодовольной улыбкой произнес Летучий Орел.

Дикая Роза зажгла сучок орехового дерева, оба склонились над раненым и при свете факела внимательно осмотрели его.

Вольная Пуля был неопасно ранен в голову ударом рукояткой пистолета; от сильной потери крови он впал в беспамятство, и если бы не индеец, подоспевший вовремя, охотник был бы заживо растерзан хищными зверями, вышедшими на1 ловлю добычи.

Все индейцы, отправляясь в путь, берут с собой на перевязи сумочку вроде охотничьей, которую они называют «сумкой для лекарств»; в ней они хранят все необходимые средства для излечения ран, получаемых в сражениях, хирургические инструменты и порошок для лечения лихорадки. I

Осмотрев рану Вольной Пули, вождь выказал удовлетворение; он принялся немедленно ее перевязывать, прежде обмыв и приложив известные ему травы. Через десять минут' после перевязки охотник глубоко вздохнул, открыл глаза и сел, осматриваясь по сторонам, как человек, с испугом очнувшийся от глубокого сна и не понявший еще, где он и что с ним случилось.

Но организм Вольной Пули был очень крепким, бессознательное состояние охотника продолжалось недолго, скоро мысли его пришли в порядок, он вспомнил о происшедшем, об измене, совершенной в отношении его человеком, спасенным им.

— Благодарю, краснокожий, — сказал он слабым голосом, протягивая вождю руку.

— Как чувствует себя брат мой? — спросил тот, дружески сжимая ее.

— Мне так хорошо, как будто ничего не произошло.

— О-о-а! Брат мой отомстит своему врагу?

— Уж положитесь на меня, изменник не ускользнет, это так же верно, как и то, что я зовусь Вольной Пулей, — ответил охотник решительно.

— Брат мой убьет врага и повесит его волосы перед входом в свой шалаш.

— Нет-нет, вождь, так мстят краснокожие, но не бледнолицые.

— Как же поступит мой брат?

Охотник улыбнулся и через несколько секунд ответил вопросом на вопрос индейца.

— Сколько времени прошло с тех пор, как я здесь? — спросил он.

— Около часа, не больше.

— Слава Богу! Мой убийца не должен уйти далеко.

— Что же хочет сделать брат мой?

— Пока что не знаю; положение мое очень щекотливое, — ответил Вольная Пуля, задумчиво качая головой. — Побуждаемый порывом сердца и воспоминанием об услуге, оказанной мне очень давно, я совершил поступок, который может быть объяснен различно. Сознаю, что я сделал ошибку… Между прочим, признаюсь вам, вождь, меня сильно волнует и то, что я подвергнусь упрекам своих друзей: в мои-то года, с седыми волосами, тяжело услышать, что ты сглупил, как мальчишка.

— Однако должен же брат мой на что-нибудь решиться.

— Я знаю; это-то меня и мучает — тем более что необходимо, чтобы дон Мигель и дон Мариано были извещены о случившемся как можно скорее, чтобы они могли принять меры для исправления моей глупости.

— Слушай, брат, я понимаю, как трудно тебе будет признаться в твоем проступке; если ты согласишься, я возьму на себя задачу известить их о случившемся. Пока ты отправишься с Дикой Розой, я пойду к бледнолицым, предостерегу их от врага, и тебе нечего будет бояться их гнева.

При этом предложении индейского вождя лицо охотника покраснело от негодования.