Фледлунд

Птицы перелетели из одного Кирана в другого. Огни во тьме погасли.

* * *

Столб брызг. Киран разогнулся и перекинул через себя Пчеловода, ощущая, как из носа и рта льется вода. Дышать все еще было тяжело, но откуда-то изнутри пришла неимоверная и страшная сила.

Тело Пчеловода подняло еще больший всплеск.

Тактическая ошибка: следовало полагаться на воду, а не на свою массу, поэтому ублюдок смог вырваться.

Сейчас нельзя дать ему опомниться. Удар за ударом Киран прикладывал его всюду, куда только мог: о дно, о влажные стены, затем поволок к тому самому выступу, где стоял фонарь. Последовало несколько точных движений о камень, и Пчеловод потерял сознание. Кровь бежала из раны на его лбу. Но этого было недостаточно.

Киран опустил его под воду и держал столько, сколько потребовалось, чтобы все закончить.

* * *

У него не было сил встать. Киран сидел по грудь в воде и глядел на тело Пчеловода, покачивающееся на поверхности лицом вниз. Над головой светлело небо, и запели первые птицы. Лестница была в паре метров. Только протяни руку и скоро выйдешь к солнцу… Просто место Кирана было на дне.

Как ни странно, воспоминания о его прошлом так и не вернулись. Но в эту ночь какой-то разлом в нем сошелся. Он одновременно был тем, кто зимним утром сошел с поезда в этом городе с чистой головой и жаждой жизни, и тем, кто всю жизнь только и делал, что что-то завершал. Во всех смыслах.

Киран не сразу заметил чью-то голову у кромки провала.

– Skit ocksa[20], бестолочь.

Медленно он перевел пустой взгляд на того, кто ругался.

Нора. В груди что-то слабо встрепенулось, но он все еще не мог встать. Из ног будто ушла вся сила.

– Так и знала, что ты это сделаешь.

Ее слова доносились как из другого мира.

– Вылезай немедленно.

– Отстань, – только и сказал он.

Киран намеревался сдаться полиции. Никакого другого исхода он для себя не видел. Даже после убийства последнего мерзавца он не мог просто продолжать жить как ни в чем не бывало. Хотя раньше он бы на этот счет не заморачивался…

– Я тебе сказала: отрывай задницу и лезь! – гаркнула Нора страшным голосом. – Немедленно! Потому что ты мне, скотина, должен. Вылезай сейчас же!

Эхо ее слов отскакивало от стен провала и отзывалось внутри Кирана тумаками. Возможно, стоило вылезти, чтобы она отлупила его как следует. Уж очень ей этого хотелось.

Как робот, он поднялся и взялся за лестницу. Картина перед глазами стала сплошной земляной стеной, и он словно бесконечно лез наверх из глубокого личного ада. И даже ступив на сухую землю, Киран не сразу понял, что подъем закончился.

Нора в штанах с многочисленными карманами и свитере с геометрическим северным узором была посланцем другого мира. Она уставилась на него своими мозаичными глазами и угрожающе сказала:

– Валим, что встал?

Оба быстро двинулись в сторону уже знакомого перелеска. Восходящее за ним солнце напоминало горящую корону. При свете дня можно было разобрать треугольные очертания пограничного пункта, находящегося чуть дальше провала. К счастью, ничье внимание они пока не привлекли.

Весь путь Нора свирепо молчала, но как только они оказались в перелеске, из нее вырвался измученный выдох.

– Заводи эту карету и поехали.

Имелась в виду, конечно, машина Эрика.

– А на чем ты добралась? – коротко спросил он.

– «Плутоновская» тачка, но я оставила ее в километре отсюда и шла пешком. Под утро здесь много машин, и не следовало привлекать внимание заездом в кусты.

– Возвращать будешь?

– Нет, сдалось мне это. Я прямо сейчас уезжаю в Данию, только на поезде. Пускай ищут-свищут. Хотя мне кажется… им не до этого теперь.

Их глаза коротко пересеклись. Ему так хотелось оставить этот взгляд себе. Чтобы в любую минуту он мог встретиться с ним и ощутить, как мир становится больше. Только сейчас в полной мере стало доходить, что он собирался сидеть в той яме, пока не сдохнет или его не сгребут. Это были какие-то задворки жизни, и ментально он почти пересек их границу.

Без лишних слов они выехали на дорогу. Машина Фергюсона автоматически снимала с их маршрута все вопросы, мало ли зачем сын владельца ездит по территории собственной фабрики.

– Тогда я еду на вокзал, – коротко сказал он.

Нора кивнула. Остаток пути они промолчали. Она глядела в окно, он на дорогу. Только в городе их одновременно отпустило. Киран перевел на нее взгляд, невольно любуясь ее грубоватой красотой. Нора была частью чистой стихии. Пестрый морской камешек, заброшенный приливом далеко на сушу.

– Ты зачем за мной пришла? – тихо спросил он. – Ехала бы сразу домой.