Фледлунд

В общем, про Дагмар он почти не думал. И сейчас мог бы обвинить в чем-нибудь и ее. Что-то глупое и инфантильное в его груди все еще билось в плаче и искало виноватых. Однако при виде ее детского веснушчатого лица Лекан будто проснулся. И позволил себе обрадоваться ее неожиданному визиту.

– Я бы предложил тебе зайти, но в квартире ничего нет, – извиняющимся тоном сказал он. – Я ее продал недавно. Пришел, чтобы закрутить воду на всякий случай и отдать ключ домоправителю.

– Уезжаешь? – чуть равнодушно спросила она, глядя сквозь него.

– Да. Переехал в город, где мое училище. Дали комнату в общаге… Надо закончить учебу поскорее.

– А потом? – все так же бесстрастно поинтересовалась она, ковыряя туфлей выбоину в полу.

Лекан развел руками:

– Не знаю. Но во Фледлунд не вернусь. Достал он меня.

– Меня тоже! – вдруг радостно сказала она. – Поехали отсюда вместе?

Из него вырвался скептический смешок, но он понял, что Дагмар серьезно.

– Только не говори, что и ты меня ненавидишь, – упавшим голосом сказала она.

– Нет, совсем нет.

Лекан присел на ступени рядом с ней. В подъезде, как ни странно, никого не было. В этом доме постоянно кто-нибудь точил лясы на лестнице. Тишина ощущалась странно. Так они просидели в молчании минут десять, слушая дыхание друг друга. После всех новостей о смертях в их семье Лекан понимал, что Дагмар осталась совсем одна. Как и он. Они – двое брошенных детей, обживающих подъезд, потому что им некуда идти. У них больше нет дома.

Внезапно она начала хлюпать носом, осознав эту истину вместе с ним. Лекан приобнял ее и со вздохом сказал:

– Эй, ну не реви. Не реви, я сказал. Конечно, уедем отсюда. Что-нибудь придумаем. Но сначала… давай уже оба вырастем.

Она кивнула и разревелась еще больше. Лекан потрепал ее по голове, не зная, насколько это уместно. Дагмар напоминала заплутавшего щенка, да и он не ощущал себя увереннее. Но от мысли, что они оставят Фледлунд вместе, стало легче.

* * *

С закрытием фабрики полгорода потеряло рабочие места, и многие уехали. Во Фледлунде стало намного пустыннее, хотя что-то в его сердцевине никогда не менялось. Все улочки в центре по-прежнему вели к большой церкви из красного кирпича, флюгера в виде петухов вертелись под вечными ветрами, а «муравейники» вдали все так же портили вид.

Как иронично писала пресса, «ФЕМА» уничтожила ярость ребенка. Сама Дагмар уехала из города летом. Ее преданные фолловеры неизменно лайкали ее сториз, и в них стал часто мелькать Лекан. Теперь он покрасил голову в красный. Они явно сблизились, у этих двоих был шанс на новую жизнь, в которой они простили бы себя за свои ошибки и были бы счастливы. Они заслуживали этого больше других в этом городе.

Ханна получила новую работу в Гамбурге и тоже уехала. Ее характер стал тверже и спокойнее, и некий заржавевший механизм в голове начал постепенно приходить в движение. Цена у этого была, конечно, плохая, но она перестала бежать от себя и своих плохих воспоминаний. О Киране Ханна больше не слышала. У него была особенность появляться из ниоткуда и так же исчезать. Хотелось надеяться, что он нашел людей из своего прошлого и тоже примирился с собой.

Особняк Фергюсонов выкупил какой-то фонд. Во время ремонтных работ они обнаружили странную дверь в стене, удачно замаскированную тяжелым кристаллом дымчатого кварца. За ней скрывался последний привет этого семейства – в подземной лаборатории разлагался безвестно пропавший Рудольф Рудяк, из тела которого выросли странные белые гроздья непонятного происхождения. Он стал почвой для собственных же зерен. Но с этим уже следовало разбираться полиции.

Фледлунд всегда был городом-омутом. За его фасадом скрывались другие, более темные миры. И они по-прежнему существуют, как заевшее воспоминание этого места. В нем история этих людей длится бесконечно. По дорогам с визгом носится «роллс-ройс» «Серебряное облако», который отвратительно водит Эрик Фергюсон. А по мощеным улицам все так же бегает Дагмар в наушниках и тяжелых ботинках. В одном из окон мелькает испуганное лицо Ханны, а на вокзале появляется странник с пустой памятью и плохим прошлым.

Это люди, которыми они были. Они не умерли и все еще здесь, во Фледлунде. Стали сброшенной змеиной кожей.