Флейшман в беде

– А может, когда люди женятся, они просто не подозревают, что навеки – это очень долго, – сказал Тоби, жуя омлет из яичных белков. – Часто говорят, мол, то или иное длилось вечность. Вечность кажется нам примерно такой же длинной, как обучение в старших классах. В старших классах мы учимся четыре года, но к этому времени успели прожить только шестнадцать лет, и таким образом четыре года – огромный кусок нашей жизни, целая четверть. А когда мы решаем навеки связать себя с кем-то одним, сколько нам лет? Двадцать пять? Тридцать? Мы еще младенцы. Мы еще не знаем, с чем имеем дело. Мы не в силах представить, что это значит – вести себя образцово в течение такого долгого времени. Мы не знаем, что какие-то черточки, которые сейчас кажутся забавными или очаровательными, когда-нибудь начнут нас бесить. Откуда нам знать свои будущие потребности? У человека в этом возрасте еще даже любимые телепередачи ни разу не менялись. В молодости я обожал «Друзей», потом в двадцать с чем-то лет с удовольствием смотрел повторные показы, а сейчас, когда я слышу мелодию заставки, мне сдохнуть хочется.

– Ты это говоришь только потому, что твой брак распался, – сказала я, жуя блинчик с начинкой. – Если бы он оказался счастливым, ты бы говорил, что жениться в таком возрасте – нормально.

– Ты это говоришь только потому, что твой брак оказался удачным.

– Ты ничего не знаешь о моем браке.

– Я знаю, что он не распался. А сохранившиеся браки, даже несчастливые, считаются удачными.

Третий совместный обед:

– Брак – как доска в игре «Отелло». – На этот раз Тоби ел курогрудь, запеченную в духовке «на сухую, без масла, пожалуйста». – В начале игры на доске полно белых фишек, но это лишь пока кто-нибудь не положит на нее достаточно черных фишек в нужных местах, чтобы белые тоже перевернулись и стали черными. Сразу после свадьбы доска заполнена белыми фишками. Даже если там и сям лежат несколько черных, все равно доска по преимуществу белая. Вы поссорились? В итоге все равно помирились и даже посмеялись над собственной ссорой, потому что доска еще белая. Но когда это наконец происходит и черные фишки берут верх – связь на стороне, финансовая нечистоплотность, скука, кризис среднего возраста, что угодно, – доска становится черной. И теперь ты видишь свой брак – даже эпизоды, о которых раньше было приятно вспомнить, – запятнанным и гнилым с самого начала. Та милая ссора во время медового месяца на самом деле предвещала недоброе. Я спорил с женой из-за имени для дочери, потому что хотел запретить жене увековечить даже ту немногочисленную родню, что у нее была. Даже хорошие воспоминания отравлены осознанием того, что я как дурак считал жизнь прекрасной и думал, что мне уготовано блаженство.

(Я сказала, что понимаю его метафору, но в «Отелло» играют совсем не так.)

Четвертый совместный обед:

– Это как групповая терапия. – Тоби ел обезжиренный творог и рассказывал мне обо всех, с кем успел сходить на свидания. Многие из этих женщин прошли через то же, что и он. – Точнее, было бы как групповая терапия, если бы в конце сессии терапевт удовлетворял пациента орально.

Пятый совместный обед:

– Дело не может быть во мне, – сказал он, жуя четыре ломтика индейки с горчицей, без хлеба. – Слишком много людей, желающих только добра своим детям и супругам. Иногда человек оказывается в браке с кем-нибудь, кто на самом деле не хотел жениться или выходить замуж, но сам не понимал этого. Ну то есть вот, посмотри.

Он вытащил на экран фотографию. Совершенно очаровательная женщина с ямочками на щеках, в купальном костюме, щурилась на солнце. Мне нравилось смотреть фото у него на телефоне – в его рассказах всплывали вещи, которых я не могла бы и вообразить. Еще мне нравилось, когда Тоби подробно, реплику за репликой, пересказывает свои диалоги – я задавала ему вопросы: зачем именно он сказал то или иное, сколько времени проходит, прежде чем он ложится с женщиной в постель. (Еще мне нравилось смотреть, как приходят эсэмэски от Рэйчел, если они всплывали на экране, когда я смотрела фотографии; я удивлялась, как можно быть таким птеродактилем. Конечно, я тоже стерва, но до нее мне далеко.)

– Разве можно, глядя на эту женщину, сказать, что она неудачница? – он ткнул пальцем в фотографию. – Иногда бывает, что просто не срослось. Об этом нельзя думать в терминах «черное-белое». Если у тебя нелады в браке, дело не всегда в тебе. Если у тебя нелады в жизни, дело не всегда в тебе. Может, дело в твоей жизни.

Угу, конечно.

К тому времени Тоби загорел от прогулок по городу. В последнее время его не оставляла мысль, что жизни в нем еще много. Он чувствовал себя молодым, а я из-за этого почему-то почувствовала себя еще более старой. Как будто я на минуту отвлеклась, а когда вернулась обратно, оказалось, что меня уже нет. Я снова посмотрела прямо в лицо Тоби, но он успел взять со стола телефон и теперь отвечал на очередную эсэмэску.