Флейта для чемпиона

- А потому, что, как сказал великий учёный Нильс Бор, мы живём в век безумных идей, - усмехнулась Надежда. - У меня его слова красным карандашом подчёркнуты. - Она раскрыла папку. - Вот у него в лаборатории, когда какой-нибудь учёный выдвигает новую идею, Бор говорит: "Ничего идея, но для хорошей она недостаточно безумна..." А что касается идеи Гуляевой - Фокиной, то про неё тоже можно сказать: "Перед нами безумная идея - теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной?"

- Надежда, обоснуй с научной точки зрения, - кивнула Елена.

- А чего тут обосновывать, - развела руками Надежда. - До недавних пор считали: рекорды держатся, в основном, на физических данных, а вот врач - англичанин Таннер, исследовав физические данные ста участников игр, заключил, что результат, в основном, базируется на исключительных физиологических, морально-волевых качествах...

- Постой! - насторожилась Елена. - Среди нас посторонних нет?

- Посторонних нет, - оглядел двор Тарас.

- Нет, есть, - встала Татьяна.

- Кто? - растерялась Елена.

- Я посторонняя.

- Почему ты посторонняя? - поразилась Елена. - Ты же мой секретарь наших соревнований.

- Потому что я против безумной идеи Гуляевой тире Фокиной. В результате вашей идеи Ларионов может стать потерпевшим, - сказала Татьяна.

- А кто ты такая, чтобы быть против? - нахмурилась Елена.

- Я - твой секретарь наших соревнований. Я веду протокол и комментирую. Имею я право комментировать?.. Я вообще хочу быть комментатором.

- Чего комментатором? - спросила Елена.

- Чего, чего? - передразнила её Татьяна. - Всего на свете. Всей жизни!.. Есть спортивные комментаторы, есть политические комментаторы, а я хочу быть комментатором жизни. Жизненных открытий!

- А кто тебя назначил секретарём? - нахмурилась Елена.

- Ты назначила.

- Ну, вот и закройся по собственному желанию, не согласна уходи!.. Нам несогласных не надо!.. - Елена обернулась к Надежде: - Говори... А ты, Цветков, стенографируй. Ты будешь секретарём и делохранителем и телохранителем Вениамина Ларионова и его личным массажистом.

- Не соглашайся, - сказала ему Татьяна. - Согласишься - пожалеешь!

Она вышла из беседки и тут же вернулась:

- Предупреждаю: я себя по-прежнему считаю секретарём и буду вести свой протокол соревнований. - Снова вышла и опять вернулась: - Кстати, расшифровываю, что под потерпевшим в следственной практике подразумевается человек, который понёс физический, материальный или м-о-р-а-л-ь-н-ы-й ущерб!.. - Вновь ушла и снова вернулась: - А впрочем, чего это я волнуюсь из-за Ларионова? Всё равно ведь потерпевший тут не он, а все вы. Ларионов - это дот, и ничего вам с ним не сделать!

- Дот?! А вот мы его как взорвём изнутри... Не такие взрывались, - уверенно улыбнулась Елена.

- А я вообще против того, чтобы у нас были олимпийские игры только по прыжкам в высоту.

- А за что же ты? - спросила Фокина.

- Я за то, чтобы как в Греции. Там праздник Олимпиады сопровождался конкурсом искусств. Там поэты читали стихи, пели гимны в честь игр, а ораторы состязались в красноречии. В общем, там состязались и Силы, и Умы, и Души!..

- Это ещё какие души? Души нет, значит, и никаких душевных игр не может быть, - отрезала Елена.

- Значит, души нет, а сами поёте: "Чтобы тело и душа были молоды?.." Я вообще ещё считаю, - заявила Цветкова, - что вы вообще неправильно устраиваете олимпийские игры.

- Ах, она считает!.. Ах, профессор Цветкова считает!.. - съязвила Елена.

- А я, между прочим, не одна так считаю.

- А кто же ещё?

- Товарищ Ксенофан ещё так считает.

- Какой ещё такой Ксилофон? - снова съязвила Елена.

- Древнегреческий! И не Ксилофон, а Ксенофан... Поэт и мыслитель. - И дальше Цветкова отчеканила, словно из книги вычитала: - "Поэт Ксенофан в одной из своих элегий жаловался на чрезмерное возвеличивание атлетов, тогда как учёные, поэты и общественные деятели, которые пекутся ежедневно о благе отчизны, остаются позади, за пределами общественных симпатий. И часто, - отмечает с грустью Ксенофан, - быстрота ног и крепость рук приносят человеку больше почестей, чем разум и талант. И это весьма прискорбно.

Пусть и могучих кулачных бойцов не имеет наш город,

Нет ни борцов-крепышей, ни пятиборцев лихих,

Ни бегуна быстроногого (как средоточия мощи,

Что в состязаньи мужи ценят превыше всего),

Но все равно в благоденствии город цветущий пребудет,

Радости ж мало для всех, если в упорной борьбе

Стать победителем в играх удастся кому-то:

Город весь наш оттого станет едва ли сильней.

...несправедливо,

Если искусству ума силу народ предпочтет...

- И чётко и даже с какой-то многозначительностью произнеся эти слова, Татьяна Цветкова с достоинством покинула шумно-противоречивый спортивный парламент.

- Интересный она человек, эта Цветкова, - сказал Сидякин и нарисовал у себя в большом блокноте по памяти довольно похожий портрет Цветковой. - И Ксенофан тоже интересный человек, только вот сохранилось ли его изображение?..

- У тебя все интересные, - сказала Елена.