Флер Д’Оранж: Сердце Замка

Там, внутри черепа, постоянно была теперь боль. Словно кто-то рвал кости. Я снова и снова пыталась вспомнить, что произошло. Но тот момент приходил всего лишь плотной обесцвеченной пустотой, оцепенением, безуспешно пытающимся парализовать мою волю. Мы наткнулись на камень? На обломок скалы? Управление было неисправным? Что произошло? Неисправность в двигателе, в моторе? Что случилось с машиной? Почему мы оказались в самой сердцевине каньона? Как мы падали? Почему мы упали именно сюда, совершив полет по такой неестественно вывернутой траектории? Почему мы оказались не возле края, если авария была вызвана естественными (а не искусственными) причинами? Как я очнулась? И почему я очнулась? Почему я смогла прийти в себя, потеряв столько крови? Может, потому, что не я была за рулем? Что же произошло? Где мы сорвались в пропасть? С какого камня, с какого отрезка дороги? Я убила его… Убила этого человека своей неистовой яростью. Неистовым желанием докопаться до цели. Что могла я сделать? В моей груди бушевал огонь. И мне казалось, его так много, этого огня, что хватит на всё. Даже на то, чтобы расплавить пули тех, кто станет ждать меня в этом каньоне.

Я почему-то все время думала, что это будут пули. Только пули. Я все время думала так. И мне было совершенно не жаль, что эти пули встретят его. Какое-то тупое равнодушие. Отупение ко всему, кроме этой неистовой ярости, которая была похожа… осталась похожа… неизвестно на что… Почему я не встретила этого человека в свой первый приезд в N? Может, все обошлось бы иначе? Только подумать! Каких-то несколько недель назад я была здесь, жила здесь, мы могли встретиться в любую минуту, но не встретились. Может, если бы я узнала его раньше, он стал бы мне ближе, как человек? Ближе – а, значит, дороже?

Безрассудство. Те, кто испытывает ко мне хоть самую маленькую симпатию (хоть один процент из ста) будут говорить именно так за моей спиной. Безрассудство. Те, кто не испытывает (а таких большинство), скажут – эгоизм и глупость. А те, кто меня ненавидит… Наверное, назовут убийцей. Наверное, правы будут они все. Все понятия верны. Я безрассудная, глупая эгоистка и убийца. Это факт и от этого факта не скроешься. Зная, что ждет меня тут, в каньоне, мне не следовало ехать прямо сюда (а еще тащить с собой на смерть невинного человека). Нужно было отправиться только с милицией или с полицией, или с кем-то еще. Например, с танковой дивизией и бронетранспортерами! Хорошенький был бы вид! Представление, чтобы обеспечить мне уютное место в ближайшем сумасшедшем доме! Вообще не следовало туда ехать! Нужно было попытаться раздобыть доказательства другим путем. Можно было бы… Нужно было бы… Господи… Только все эти красивые доводы рассудка не для меня.

То, что спрятано здесь, в каньоне, это конец. А если я иду, то иду до конца. Или вообще не иду. И точка. Можно утешиться только одним: второй раз меня не убьют. Наверняка тот, кто так жаждет моей смерти, видел взрыв. А после такого взрыва нельзя выжить. Никто не должен выжить. Они подумают так и спокойно уйдут. Но я никогда не поступаю, как должна.

Наверное, я тоже не должна была бы ехать в N в тот, первый раз. Впрочем, нет. Я поступила правильно. Жаль только, что я его не нашла. И не поняла, что через несколько недель здесь останется от меня только несколько камней, сорвавшихся вниз со склона узкой дороги…

На его руках были крошечные бисеринки пота, это я запомнила достаточно хорошо. Это было последним, что я запомнила хорошо – его руки, крепко сжавшие руль…

– Закрой окно.

– Я закрою, а ты прекрати курить.

– Не волнуйся ты так! Скоро попадешь в свой каньон.

– Не попаду, если ты сгоришь живьем. Курить в постели – идиотская привычка!

– А по-моему, вполне хорошая. И вообще, ты о моих привычках знаешь совсем немного.

– Какого черта ты решил, что я вообще хочу о них знать?

– Ну, тебе ведь нужно каким-то образом добраться до своего каньона.

– Да, разумеется… А знаешь, я не совсем понимаю, почему ты так легко согласился ехать со мной.

– А тебе и не надо это понимать. Пожалуйста, закрой окно. Холодно.

Как увязывалось все это? Просьба закрыть окно… Произошедшая катастрофа… Легкие скользящие движения рук вдоль руля… Я поймала себя на отвратительной мысли: мне хотелось прикоснуться к его руке, собирая губами выступивший на коже пот, в бесконечной непосредственности маленького, потерявшего небо, ребенка.

Но я уже давным-давно была не человеческим существом, а пустотой. И если б я вдруг сделала так, ничего из моего жеста он бы не понял. Он был просто человеком без имени и без лица, человеком в моей постели, попросившим закрыть окно и сказавшим, когда я все-таки его закрыла, что-то, навсегда ушедшее из моей памяти, оставшееся там, далеко, прошедшей ночью…

– Какой марки твоя машина?

– «Форд-сиерра». Это недорогой старый автомобиль. Ты всегда столько пьешь?

– Я пью только виски. Ничего больше.

– Кажется, я тебя уже где-то видел…

– Может быть.

– Вспомнил! По телевизору! Ты журналистка, ведешь передачу!

– Ну и что с того?