Флердоранж - аромат траура

— Ну, я не знаю точно, они были знакомы еще до меня. Миша как-то однажды обмолвился, что Бодун его и Хвощева выручил, фактически спас. Спас фирму и завод в самом начале, в самый трудный момент. Тогда, в девяностых, здесь, как и везде, свирепствовал оголтелый рэкет. Чибисов искал защиту, искал пути, ну вы понимаете — здесь, в деревне, одной только охраны мало, нужны гарантии, Грубо говоря — «крыша» нужна. А у Бодуна было влияние, ну, вы понимаете, какое. И он по-крупному помог Мише и Хвощеву.

— Значит, «крышевал» их? Наверное, не бесплатно? — спросил Никита.

— Этого я не знаю. Ну, конечно, за так такие услуги не делаются.

— И тому свидетельство, наверное, какой-нибудь сверхвыгодный контракт на закупку алкоголя по бросовым ценам для клуба, да? Было такое? — Колосов вздохнул: — В прошлый раз мы с вами, Елизавета Максимовна, касались уже темы спиртзавода, наследства, управления… Правда, фамилия Бодуна тогда в этом контексте не всплывала. Скажите честно, он имел какую-то собственность здесь — пакет акций, долю в деле?

— Нет, нет, — торопливо сказала Кустанаева, — точно нет. Миша и Антон Анатольевич этого никогда бы не допустили!

— Что вам известно про бывший клуб Бодуна «Бо-33» на Лужнецкой набережной?

— Ничего не известно. Я ни разу в жизни там не была. Я знала, что Бодун владел ночным клубом, но ни названия его, ни адреса не знала.

— Вы что-нибудь знаете про совместную поездку Чибисова, Хвощева и Бодуна в подмосковное Ольгино в так называемый «охотничий дом» 23 февраля четыре года назад?

— Ничего не знаю. Четыре года назад я вообще еще с Мишей знакома не была.

— И он вам никогда не рассказывал, что произошло тогда, четыре года назад, во время этой их увеселительной поездки?

— Нет, — Кустанаева с недоумением смотрела на Колосова. — А что тогда случилось? В чем дело?

— Чибисов часто уезжал в Москву?

— Регулярно. Дела заставляли.

— И часто бывало, что он оставался ночевать в городе?

— Да, если его задерживали дела.

— А вы в курсе, как он проводил время в таких отлучках из дома?

— Послушайте, что вы от меня хотите? Знала ли я, что он порой гуляет налево? Он был мужчина, нормальный здоровый мужик, и хотел того же, что все вы. — Глаза Кустанаевой гневно сверкнули. — Да, я знала, что он не стихи по ночам читает. Я знала это, как знают про своих мужей и, любовников миллионы женщин — сердцем. Вслух он мне о своих похождениях никогда не признавался. Не устраивал сцен. И на том спасибо. Ну а потом, мы ведь еще не были с ним женаты. Я ведь была всего-навсего его менеджером, везла на себе этот непосильный «славянский» воз.

— Что произошло тут у вас вчера вечером? — спросила Катя. — Елизавета Максимовна, я уже пыталась у вас это выяснить, когда мы вместе с вами искали его. Вы вели себя мужественно, не каждая женщина сумет спокойно вынести то, что перенесли Вы. Так будьте же и сейчас мужественны и правдивы. От вашего ответа многое зависит. Очень многое. Скажите честно — отчего это вдруг он уехал из дома на ночь глядя?

— Он выпил лишнее, я же говорила. Был возбужден, взбудоражен и поехал проветриться перед сном.

— Но погода не располагала к прогулкам!

— Да чихал он на погоду! Думаете, он много о погоде тревожился, когда летом, весной, осенью — ив дождь и в ненастье — объезжал поля?

— Кто присутствовал на поминальном обеде у вас дома?

— Только все домашние: Миша, я, Полина, Иван Данилович, и отец Феоктист был. Он подъехал сразу же после обедни. Хвощеву в госпиталь мы звонили из-за стола.

— А во сколько же все разошлись?

— Ну, где-то вначале десятого. Отец Феоктист уехал первым. Иван Данилович ушел к себе спать. Миша сидел в кабинете, пил коньяк. Потом я увидела, как он отправился кататься верхом.

— Елизавета Максимовна, а в субботу, накануне девяти дней, что произошло тут у вас? — тихо спросила Катя.

— В субботу?

— Да, вечером, помните, мы встречались у Бранковича в доме. Вы приехали за Полиной. И мы все стали свидетелями одной весьма бурной сцены…

— При чем это здесь? — неприязненно спросила Кустанаева.

— Пока я не знаю, — Катя сочувственно улыбнулась. — Я просто выясняю, когда вы и Полина вернулись домой, здесь у вас продолжения той сцены… ревности не последовало?

— Это было… вы не правы, то, что вы видели» — это… Как Полина себя вела… это просто очередное проявление, последствие ее болезненного истерического состояния. Когда я вернулась, мы с ней не говорили об этом. Она ушла к себе. Я тоже ушла к себе и легла спать.

— А Чибисов к тому времени уже приехал?

— Да, да, приехал! Я не понимаю, что вам от меня надо, о чем вы меня спрашиваете. На него напали, его убили, а вы, вместо того чтобы искать убийцу, задаете мне какие-то дурацкие вопросы!

— Может быть, вы нам подскажете — кого искать? — тихо спросила Катя.

Кустанаева молчала.

Никита попросил ее пригласить Ивана Даниловича Кошкина. Он хотел побеседовать и со стариком-агрономом. Пока Кустанаева разыскивала Кошкина по дому, они ждали в зимнем саду, За эти дни на широких подоконниках и стеллажах у окон в ящиках успели зацвести бегонии, гортензии и маки.