Флеш Рояль. Соната для Бетховена

И где, спрашивается, у людей глаза? Разве что захотели сделать приятное жене бывшего хозяина. Кстати, возможно она ошибается, и Тимур не дарил Лене салон, а лишь отдал в управление. Можно, конечно, его спросить, но Динка лишь представила, как Тимур помрачнеет и начнет мучительно что-то выдавливать из себя — он вранья на дух не переносил, и сам старался не врать, — как ей тут же перехотелось спрашивать. Все равно.

— Это тебе, любимая! С Новым годом! — Тимур надел ей на шею очередное украшение, очередное оправдание за очередной косяк. У нее дома такими была забита коробка. Но в этот раз на изящно выплетенной нити висел сапфир в форме сердца, и Динка полюбовалась, как гармонично он сочетался с платьем ультрамаринового цвета.

— Откуда ты знал?… Ты специально спросил за платье! — она просияла, глядя на довольную физиономию мужа.

— Ну конечно! И тут же поехал в ювелирку. Переживал, чтобы ты не осталась без подарка.

— Ты же знаешь, что для меня это не так важно…

— Знаю, — перебил он ее и поцеловал в нос, — но это важно для меня.

На миг у Динки сжалось сердце от понимания, что все могло быть по-другому, если бы она тогда уступила его матери, и он любил бы ее до умопомрачения, как в самом начале. Но это длилось несколько секунд, а потом она снова спряталась в свою ракушку и плотно закрыла створки.

— Поехали, любимая.

Праздновали в том самом комплексе, где Домины играли свадьбу. Максим, после того, как слегка подразвалил пару помещений, просто выкупил здание. На многих этажах уже полным ходом шел ремонт, а банкет проходил как раз в том зале, этажом выше, где Тимур и она…

Тимур тоже вспомнил, с ухмылкой посмотрел на нее и сжал пальцы. Сегодня он был таким, как раньше, наверное, тоже устал воевать с самим собой, Динке даже было его жаль. Не все так умеют договариваться с собой, как она, что тут поделаешь.

Гости прибывали и прибывали, официанты начали разносить напитки, и Дина тайком посочувствовала ребятам, которые вместо того, чтобы встречать Новый год в своих компаниях, обслуживали гостей Макса и Маргариты. С другой стороны, тариф на таких банкетах был тройной, а напиться под елкой вполне можно и завтра. Динка вот вообще не пила ничего, кроме сока.

Наконец, явились хозяева праздника, и она против воли почувствовала, как у нее внутри все сжимается от страха. Казалось, даже ее сын свернулся клубком и забился в самый дальний угол. Она посмотрела на Максима, и теперь уже узел свернулся в груди — он выглядел уставшим, похудевшим, и эта короткая стрижка, она совсем ему не идет. А в плечах будто еще шире стал. Марго рядом цвела, как роза, но никаких признаков ожидания наследника видно не было, а там, кто его знает.

Они стали полукругом под невысокой сценой, на которую вышла Марго. Короткая речь об уходящем годе была наполнена признательностью самым разным людям, всем присутствующим, а главное, мужу, который нога в ногу, то есть рука об руку шел с ней по этому нелегкому пути, служил защитой и опорой…, и все в таком духе. А потом протянула руку, и к ней поднялся Максим. И у Динки снова сдавило под лопаткой. Наверное, только на том свете она перестанет реагировать на его взгляд, пристальный и изучающий, от которого по позвоночнику бежит холодная струйка.

Динка теснее прижалась к Тимуру, которого держала за локоть, и он как почувствовал, забрал локоть и обнял ее в кои-то веки за талию, положив ладонь на верх живота. И тут Дина увидела, каким прожигающим взглядом уставился на ее живот Максим, и глаза его были как одна большая могильная плита, медленно опускающаяся на нее и хоронившая все, что вообще их когда-нибудь связывало.

Глава 13

Он совладал с собой практически сразу, но Динке теперь было страшно вообще попадаться ему на глаза. Ну почему Тимур не отпустил ее к маме? Как бы так сбежать отсюда пораньше, может, притвориться, что ее тошнит? Или сознание потерять, чтобы наверняка. Тимур испугается и отправит ее домой, а сам, конечно, не поедет.

До Нового года еще оставалось больше получаса, а она уже выпила столько сока, что чувствовала себя аквариумом, роль аквариумной рыбки с успехом выполнял ее беспокойный ребенок. Пора было отправляться на поиски работающей дамской комнаты. Та, что располагалась ближе к банкетному залу, была закрыта — то ли на ремонте, то ли там кто-то застрял, Динка так и не поняла, — и официанты предложили ей спуститься ниже, в гостиничный комплекс.

Она все нашла, а вот обратно свернула куда-то не туда и очутилась в слабо освещенном незнакомом коридоре. И чуть не лишилась чувств от окутавшего ее полузабытого запаха. Сзади раздались быстрые шаги, и те самые клещи вцепились железной хваткой в ее плечи, разворачивая к себе, а прямо перед ней возникли глаза, светящиеся, как ксеноновые фары.

— Ты! — Максим наклонился прямо к ее лицу, и его голос был похож скорее на рык раненого животного. — Ты беременная!

— Я замужем, Максим, — она пыталась оторвать его руки, как всегда безуспешно, — у меня есть муж. Наверное, ты забыл. А у тебя есть жена, и она тоже кого-нибудь тебе родит.