Флэш-Рояль

– Все из-за того, что тот консультант покончил с собой?

– Да, – прошипел Дрисколл.

– Почему он это сделал?

Тони замешкался, но лучшего момента было не придумать. Он уперся ладонями в мраморную столешницу и отвернулся к музыкальному центру.

– Я только что потерял пакет акций, который считал стопроцентно прибыльным капиталовложением.

– Ах, Тони! – сказала жена и сделала глоток бодрящего напитка.

– Да уж! «Ах, Тони», – сердито буркнул он.

– И много ты потерял?

Дрисколл пожал плечами, не в силах посмотреть на жену.

– Тони, ответь мне, – вдруг забеспокоилась она. – Сколько ты потерял?

– Не хочу об этом говорить.

– Почему?

– Потому что, черт подери, я ненавижу проигрывать, ясно?

– Не кричи на меня. Я ведь поняла, что у тебя какая-то проблема. Так и знала! И началось все во Флориде. Верно? Ты тогда еще узнал об этом?

Дрисколл молча кивнул.

– Тони, почему ты не поговорил со мной? Я места себе не нахожу от волнения, гадаю, не во мне ли дело. Может, ему отпуск не понравился или с детьми что-то неладно! Вот такие у меня появляются мысли, когда ты ведешь себя подобным образом. Я нервничала все каникулы. Посмотри на меня. Ты хоть слушаешь, что я говорю?

– Да, да.

Дрисколл вышел из комнаты, жена помчалась следом.

– Тони, расскажи, что происходит? У тебя действительно серьезные финансовые трудности? Мне нужно знать, особенно сейчас.

– Почему особенно сейчас?

– Дело в Мишель. Она хочет выйти замуж за сына Гамильтонов. Помнишь парня, который играет в поло с принцем Чарльзом? Вот за него.

– Что?

– У них роман уже несколько месяцев. Он блондин с небесно-голубыми глазами. Тони, он же сотню раз приходил сюда. Они с Мишель познакомились прошлым летом на матче по поло «Данхилл» в Виндзоре и все рождественские каникулы провели у него во Франции.

– Ей же только семнадцать! – взорвался Дрисколл.

– И что? Когда мы поженились, мне было восемнадцать.

– Знаю, но это другое. Она моя дочь.

– В четверг мы ужинаем с его семьей, чтобы все обсудить.

– В четверг? Возможно, мне придется уехать в город и разобраться с этим вопросом.

– Каким вопросом?

– Сказал же ведь! Вложился неудачно, нужно привести в порядок финансы.

Когда Дрисколл нервничал, то путался в словах и даже всплывал его прежний акцент.

– И сколько ты потерял? – перепугалась Лиз.

Свадьба обещала быть затратной. Миссис Дрисколл собиралась компенсировать невысокое положение в высшем обществе финансовым размахом, планируя организовать пышное мероприятие.

– Не столько, чтобы ты волновалась.

– Надеюсь, что так. Если договоримся о свадьбе, то организация ляжет на нас. Наш будущий зять просто душка, а все его родные – титулованные особы. Понадобится месяца три на планирование и подготовку, а они наверняка захотят пожениться как можно скорее. Где нам проводить прием? Что с платьем невесты? Я хотела заказать наряд у Стеллы Маккартни – настоящее платье принцессы, какого не было у меня.

– Милая, если моя малышка захочет выйти замуж во дворце, я это устрою. У нее будет платье мечты, обещаю. Но к чему торопиться? Она же не в положении?

– Нет, конечно нет, избави господи! Ох, Тони, теперь я ужасно волнуюсь.

– Не стоит. Я когда-нибудь подводил тебя? – сказал Дрисколл и поцеловал жену.

– Никогда. Тони, я люблю тебя, – проговорила Лиз и вернулась на кухню за своим тоником.

Дрисколл доплелся до спальни и ничком упал на кровать.

– Боже милостивый, – пробормотал он.

Чертовой свадьбы ему только и не хватало! Да еще постоянно скручивало желудок. Он забросил в рот две антацидные таблетки и разжевал их, как мятные конфеты.

Звонок Сильвии Хьюитт сильно встревожил Дрисколла. Раньше их троицу ничто не связывало, оттого у Тони и появилось дурное предчувствие. Но больше всего его выбили из колеи новости о финансах де Джерси. За годы их знакомства Дрисколл не мог припомнить ни одного случая, когда бы так переживал за Эдварда. Тони лишился большей части своих сбережений, однако он пока располагал четвертью миллиона. Если верить Сильвии Хьюитт, де Джерси потерял все свое состояние.

Дрисколл лучше других понимал, как много значил для Эдварда его конный завод. Тони вспомнились слова старика Ронни: «Был у меня однажды жеребчик. Когда он выиграл в мелкой скачке в Пламптоне, я рыдал. Одно содержание этого зверя обходилось недешево, но и на живодерню я не мог его отослать. Он был мне как питомец. Тони, как же я его обожал! – говорил тот, предаваясь фантазиям и представляя, наверное, как владеет собственными конюшнями. – Вот только это игра для глупых богатеев. Если не выиграешь – не беда. У них денег куда больше, чем мозгов», – бормотал он.

Эдвард достиг всего, о чем мечтал Ронни, и Дрисколлу стало грустно, что старик умер, так и не узнав об успехах сына. Как он был бы потрясен известием, что Эдвард лично говорил с королевой в Аскоте! По правде говоря, Тони и сам был немного потрясен. На Ронни он походил даже больше, чем его родной сын, и любил старика ничуть не меньше.