Флэшмен на острие удара

Это невыносимо. Я бросился к боковине, высунул голову и закричал Исту:

– Они приближаются! Быстрее, идиот! Неужели ты не можешь расшевелить эту падаль?!

Щелкая хлыстом, он бросил на меня взгляд через плечо.

– Не выйдет… Лошади почти выдохлись! Мы слишком тяжелые! Выбрось какой-нибудь груз… еду…Что угодно!

Я посмотрел назад: они явно приближались, так как даже сквозь густой снег различимы стали бледные пятна лиц. Нас теперь разделяло не более двухсот ярдов. Кто-то из них кричал, но слов было не разобрать.

– Чтоб вы сдохли! – заорал я. – Русские ублюдки!

После чего полез в глубь саней, выкидывать наши припасы, дабы облегчить сани. Какие там припасы – одно название: несколько караваев и пара бутылок. Они отправились за борт, не дав видимого эффекта. Полог? Если его скинуть, это может подействовать – хотя бы уменьшит сопротивление ветра. Ломая ногти и шепча сквозь зубы ругательства, я стал возиться с застежками, задубевшими на морозе. Их было восемь, по две на каждой стороне, и мне хватило ума начать с задних и закончить передними, после чего вся эта штуковина сорвалась и закувыркалась по снегу. Быть может, это и помогло, но вряд ли сильно: всадники все приближались – почти незаметно, но неумолимо.

Ледяной ветер резал лицо. Я застонал и выругался, выглядывая, что бы выкинуть еще. Меха? Мы без них замерзнем, да и Валя совсем раздета… Валя! На миг даже я испугался. Но только на миг. Добрых восемь стоунов за раз – это же так облегчит сани! Да и это еще не все. Если они найдут ее, им придется, по меньшей мере, задержаться. Галантные русские джентльмены не бросают в снегу голых девушек. Мы же тем временем получим драгоценные секунды, а выигрыш в весе довершит остальное.

Я склонился над ней, пытаясь удержать равновесие в раскачивающихся санях. Она, все еще бесчувственная, завернутая в меха, выглядела поистине трогательно со своими белокурыми прядями, отливающими серебром в свете луны. В полупьяном забытьи Валя что-то бормотала себе под нос. Я поднял девушку, стараясь, насколько возможно, не растерять укрывающие ее меха, и перенес на заднюю скамейку. Она прильнула ко мне, и даже охваченный приступом страха, я не удержался и нежно поцеловал Валю на прощанье – последнее, что мог сделать для нее. Губы девушки были холодными, снег бешено кружился за санями. «Скоро у тебя замерзнут не только губы», – подумалось мне. Впрочем, наши преследователи должны заметить Валю прежде, чем она окоченеет.

– Прощай, крошка, – говорю я. – Покойного сна.

Пропустив руку у нее под ногами, я одним движением перевалил девушку через заднюю стенку. Мелькнула белая кожа – это шкуры слетели с нее, – и вот Валя уже распростерлась в снегу позади нас. Облегченные сани подпрыгнули, будто снялись с тормоза, Ист тревожно вскрикнул – ему, как я подозревал, приходится не на шутку вести борьбу с вожжами. Я посмотрел назад, где в синей мгле виднелась куча шкур, упавших в снег рядом с Валей. Различить ее саму в белой пелене не представлялось возможным, зато я увидел, как всадники в середине отклонились от курса. Прозвучала команда, вожак и ближние к нему натянули поводья, фланговые тоже остановились, но затем – а, чтоб им! – поскакали дальше. Центральная группа остановилась и сбилась в кучу, а один или два слезали с седел; потом они скрылись в снежной мгле.

Но та дюжина, что продолжала погоню, начала отставать! Облегченные сани буквально летели. Я издал радостный вопль, замахав руками, потом перебрался через переднюю стенку и уселся на облучок рядом с Истом.

– Давай, Скороход! Мы обгоняем их! Они отстают!

– Что это было? – кричит он. – Что ты сбросил?

– Бесполезный груз! – ору. – Не забивай голову, приятель! Правь!

Щелкнув вожжами, он прикрикнул на лошадей, а потом говорит:

– Какой груз? У нас ничего не было! – Ист глянул через плечо туда, где виднелись смутные теперь уже очертания всадников, и потом посмотрел на сани. – С Валей все… – и тут он заорал как резаный. – Валя! Валя! Бог мой! – Скороход едва не упал с сиденья, и мне пришлось подхватить вывалившиеся у него из рук вожжи. – Ты… ты… Нет, ты не мог! Флэшмен, ты…

– Перестань, идиот несчастный! – кричу я. – Теперь уже слишком поздно! – Он попытался выхватить вожжи, и мне пришлось со всей силы отпихнуть его свободной рукой. – Прекрати, черт побери, не то мы тоже последуем за ней!

– Стой! – горланил Ист, пытаясь вырвать у меня поводья. – Стой! Надо вернуться назад! Боже мой, Валя! Ах ты подлый, бездушный зверь… О, Боже!

– Придурок! – я налегал всем своим весом, не давая ему потеснить меня. – Надо было выбирать: или она, или мы! – Тут мне пришла в голову спасительная мысль. – Ты что, забыл, в чем наша задача? Мы должны доставить Раглану сведения! Если у нас не получится, то как же тогда Игнатьев и его чертов план? Небом клянусь, Ист, если ты забыл про свой долг, то я себе этого не позволю, и готов скинуть хоть тысячу русских шлюх, если этого потребует от меня родина! – «А ради своей шкуры – даже десять тысяч», – думаю, но это к делу не относится. – Разве не понимаешь – или это, или плен? А мы должны прорваться – любой ценой!