Флэшмен на острие удара

У меня опустились руки. В конце концов я решил пойти ему навстречу, только приняв соответствующие меры предосторожности. Я отвел его в одно известное мне дорогое местечко в Сент-Джонс Вуд и, взяв со старой сводни клятву хранить тайну, поручил мегере подыскать девчонку. Та расстаралась на славу, вернувшись с раскрашенной блондинкой — атласные башмачки и прочее, — при виде которой Вилли застонал и сделал стойку, словно сеттер. Не успела закрыться дверь, как он уже попытался оседлать красотку и, разумеется, устроил жуткую суматоху: бился, как горностай в силке, безо всякого толку. Наблюдая за ним, я почти расчувствовался, вспоминая, каким был в свои молодые годы, когда каждый мой процесс состыковки предварялся тем, что я грохался на пол, лихорадочно пытаясь стянуть присосавшиеся к лодыжкам чертовы бриджи.

Для себя я выбрал смугленькую шуструю цыганочку, с которой мы и расположились на соседней койке. Когда мы уже все закончили и блаженно потягивали холодный кларет, оказалось, что Вилли со своей еще толком и не начал. Однако киска знала свое дело хорошо. В итоге парень дошел до кондиции, как архидьякон в праздник, и вскоре мы уже уселись за приятный ужин из лососины под холодным соусом. Но не успели мы добраться до десерта, как Вилли опять набросился на свою подружку: откуда только у этих юнцов силы берутся? Для меня это было слишком скоро, так что пока они упражнялись, я со своей смугляночкой развлекался, подглядывая через глазок за соседней комнатой, в которой двое немолодых моряков резвились с тремя китаянками. Эти ребята были похлеще Вилли — надо думать, результат долгих путешествий.

Когда пришло время уходить, Вилли был измотан так, что качался, словно камыш на ветру, но гордился собой как герой из кукольного театра.

— Ты — прекрасная шлюха, — говорит он блондинке. — Я тобой доволен и буду частенько тебя навещать.

Что он и делал, спустив на нее целое состояние в звонкой монете, в которой, естественно, не испытывал недостатка. Будучи «юным и увлекающимся», как сказал Раглан, принц перепробовал множество других потаскушек в заведении, но неизменно возвращался к той блондинке. Он был без ума от нее. Бедняга Вилли.

Так развивалось наше военное образование, и Раглан предостерегал меня от излишнего усердия.

— Его высочество выглядит совсем бледным, — говорит. — Боюсь, вы требуете от него слишком много, Флэшмен. Ему нужно и отдохнуть иногда, не так ли?

Я бы мог ответить, что единственное, в чем нуждается этот парень, это в паре железных штанов, ключ от которых покоится на дне Змеиной речки, но важно кивнул, заметив, как трудно удержать ретивого юношу, так спешащего приобрести знания и опыт. Впрочем, когда дело дошло до изучения основ штабной работы и армейских порядков, Вилли все схватывал на лету: единственное, чего я опасался, это что парня и впрямь могут счесть пригодным и задействуют на активной службе по нашем прибытии на Восток.

В том, что мы туда поедем, сомнений уже не оставалось. В конце марта война была таки объявлена, вопреки сопротивлению Абердина, ^[14]и толпа от Шетландских островов до самого Корнуолла буквально взвыла от восторга. Послушать ее, так нам и нужно было всего лишь просто топать прямиком на Москву. Мол, лягушатники-французы будут за нами тащить наши ранцы, а трусливые русские разбегаться в страхе под грозным взором британских вояк. Обратите внимание, я не говорю, что объединенная английская и французская армии не могли этого достичь — отдай их только под начало какому-нибудь Веллингтону, у них бы было шило в заднице, в то время как у русских его не было. Скажу вам еще одну вещь, которую никогда не поймут военные историки. Они называют события в Крыму катастрофой, и это так, и винят в ней штабных и снабженцев, и это тоже верно. Но им невдомек, что даже при идеальной работе тех и других разница между кошмарным поражением и блестящим успехом зачастую не толще сабельного лезвия. Но когда все кончено, никто уже не принимает этого в расчет. Одержишь победу, и эти мудрилы даже не вспомнят о не прибывших госпиталях, об испорченных рационах и паршивой обуви, как и о генералах, больше пригодных носить горшки в уборную. Проиграешь — только обо всем этом и будут толковать.