Флэшмен под каблуком

Стоящий рядом со мной матрос вскрикнул и дернулся, схватившись за дротик из сумпитана, попавший ему в руку. Едва успел я нырнуть за фальшборт, как еще одна стрела вонзилась в канат в футе от того места, где находилась моя голова. Брук с ухмылкой наклонился, выдернул ее и выкинул за борт, а потом сделал нечто совершенно невообразимое. Мне не верилось тогда, да и сейчас с трудом верится, но это факт.

Он стоял, выпрямившись в полный рост на носу, одна нога на поручнях, без шляпы, сложив руки на груди и глядя прямо в лицо вопящей, плюющейся огнем, сверкающей сталью и сыпящей ядовитыми стрелами Смерти. Губы его, слегка улыбаясь, шевелились, будто произнося что-то.

– Слезай, чокнутый у-док! – заревел я, но он даже ухом не повел. И тут я понял, что он не говорит – он поет. Перекрывая выстрелы ружей, свист этих кошмарных стрел, вопли и крики, до меня долетали слова песни:

Вперед, ребята, веселей,
И к славе полный ход!
Свою мы толику внесем
В чудесный этот год!..

Потом он повернулся, отставив одну руку для равновесия а другой отбивая ритм, и, радостно смеясь, призвал нас вступать. И за спиной толпа громогласно затянула:

Сердца из дуба – наши корабли
И, как смола, кипучи парни наши,
Они готовы драться, бить и побеждать
Опять, опять и снова! И опять!

«Веселый Холостяк» вздрогнул, когда мы коснулись корпуса пиратского прао как раз под платформой, и мгновение спустя на нас посыпались вопящие, размахивающие клинками фигуры. Кто-то свалился мне на голову, я растянулся на палубе и обнаружил, что смотрю в искаженное яростью желтое лицо. Мне врезались в память нефритовая серьга в виде полумесяца и алый тюрбан, и тут же все исчезло – кто-то по самую рукоятку вонзил малайцу в живот кортик. Я выстрелил в упавшего, поскользнулся в луже крови и подкатился к шпигатам, в панике озираясь вокруг. На палубе царил хаос; разбившись на группки, матросы окружали сопротивляющегося пирата, приканчивали его и скидывали трупы за борт. Прао, с которым мы столкнулись, осталось позади, и Брук кричал:

– Эй, на веслах! Ну-ка, навались! Там наша цель, ребята! Полный вперед!

Он указывал на правый берег, где частокол, подожженный ракетами, уже превратился в тлеющие руины. За ним лежал один из фортов. Его стены были объяты пламенем, люди бежали прочь, лишь немногие храбрецы еще боролись с огнем. За спиной у нас шла жуткая бойня: наши прао сцепились с пиратскими в кровавых абордажных схватках, а сквозь прогалы между ними проскальзывали, догоняя «Веселого Холостяка», наши баркасы, полные малайских меченосцев и даяков. По воде всюду плавали чадящие обломки и шли схватки. Бойцы срывались с платформ, и наши лодки подбирали их, если это были свои, или приканчивали, если спасенными оказывались пираты. Дым от горящих прао гигантским занавесом висел над этой адской сценой. Мне на ум пришла строчка про «смертной тенью окутанные корабли»[89], и тут кто-то схватил меня за руку. Указывая на приближающийся берег и брешь в частоколе, Брук воскликнул:

– Возьмите этот форт! Возглавьте моряков! Только вперед, слышите? Никаких задержек, никаких проволочек! Просто прорубите себе дорогу кортиками! Щадите только женщин, детей и сдавшихся! Ату их, Флэши! Удачи вам!

Я вежливо поинтересовался, не спятил ли он окончательно, но собеседник был уже шагах в десяти от меня: наше судно приткнулось к мели, и Брук уже шлепал к берегу. Он выбрался на берег и замахал, приказывая баркасам держать на него. Те повиновались, и вот я, с револьвером в трясущейся руке, оторопело смотрю на догорающие бревна частокола и высящуюся за ними стену форта. Между ней и частоколом простиралось добрых ярдов сто утоптанной земли, уже усеянной жертвами артиллерийского огня. И один Б-г знает, сколько кровожадных врагов, готовых напичкать нас ружейными пулями, а потом изрубить на мелкие кусочки – если мы сумеем подойти достаточно близко – поджидает нас там. Я обвел взглядом «Веселого Холостяка», набитого орущими матросами: соломенные шляпы, бородатые физиономии, белые рубахи, сверкающие глаза, обнаженные кортики. Все ждут только слова. И слово это, без всякого сомнения, должен произнести старина Флэш.

Ну, чтобы вы обо мне ни думали, долг свой я знаю, и если чему и научил меня Афганистан, так это искусству вести за собой людей. В мгновение ока я выхватил кортик, воздел над головой и повернулся к беснующейся толпе.

– Ха-ха, ребята! – взревел я. – Хватит рассиживаться! Кто окажется следующим после меня в том форте? – Я спрыгнул на берег и снова взмахнул кортиком. – За мной!