Флэшмен

Поняв его замысел, мы присоединились к нему, и тут же на конце дворика появилась кучка гази, решивших посмотреть, что происходит. Разумеется, все, что они увидели — это троих правоверных, ломящихся в дверь, и присоединились к ним. Через минуту мы отошли в сторону, Бернс, смачно ругаясь, направился к выходу из дворика, как бы желая поискать другой вход.

В саду и рядом с горящей конюшней было полным-полно афганцев. Большинство из них, как мне показалось, находились в состоянии исступления, бегая и крича без всякого повода, размахивали ножами и копьями. Тут с ужасающим грохотом рухнула дверь черного входа, и все устремились к ней. Мы трое направились к воротам конюшни, расположенным позади горящего здания. Это было нелегкое дело: пробираться через толпу врагов, и я боялся, что малыш Чарли, непривычный к местной одежде и далеко не такой загорелый, как я и Берне, сделает что-то не так. Но он поглубже надвинул капюшон на лицо, и мы безопасно достигли ворот, перед которыми собралась кучка висельников, с криками и смехом наблюдающих за Резиденцией. Они, видимо, ждали, когда же тела ненавистных феринджи полетят из верхних окон.

— Да осквернят псы могилу этой свиньи Бернса! — заорал Секундар, плюнув в направлении Резиденции, а зеваки приветствовали его громким криком. — Чем дальше, тем лучше, — обратился он ко мне. — Теперь мчимся в военный городок и перемолвимся словечком с Эльфи?

— Готов, Чарли? Тогда вперед, и постарайся держаться как обычный бадмаш. Бери пример с Флэши: ты видел когда-нибудь такого зверского башибузука?

С Бернсом во главе мы смело вышли на улицу. Секундар прокладывал себе путь, отталкивая всех, словно юсуфзайский бык; я хотел попросить его поумерить пыл и не привлекать такого внимания, поскольку его лицо было известно многим в Кабуле. Но афганцы расступались перед ним, только один или двое выкрикнули проклятия, и мы неузнанными достигли конца улицы. Теперь самое время перейти на рысь, подумал я. Толпа все еще была довольно густой, но уже не такой шумной, и каждый шаг приближал нас к цели: на худой конец, мы могли броситься бежать по направлению к лагерю.

И тут Бернс, этот самовлюбленный дурак, все испортил.

Мы уже достигли конца улицы, и тут надо же ему было остановиться, чтобы выкрикнуть еще одно проклятие против феринджи. И все из чистого хвастовства: я уже представлял, как он выступает перед женами гарнизонных офицеров, рассказывая, как одурачил афганцев, выкрикивая угрозы в свой же адрес. Да только перестарался: обозвав себя пра-пра-правнуком семидесяти дворняжек, он вполголоса сказал что-то Чарли и рассмеялся над собственной остротой.

Беда в том, что афганцы смеются совсем не так, как англичане. Они хихикают, а Бернс загоготал. Я заметил, как кто-то посмотрел на нас, и, схватив одной рукой Бернса, другой — Чарли, попытался увести их прочь, когда меня оттолкнули в сторону, и здоровенный фанатик вцепился Бернсу в плечо и развернул его лицом к себе.

— Джао, хубши! — огрызнулся Бернс и сбросил его руку.

Но парень продолжал пялиться и вдруг как завизжит:

— Машалла! Братья, это же Секундар Бернс!

На мгновение наступила тишина, сменившаяся затем громовым криком. Великан-гази выхватил хайберский нож, Бернс задержал его руку, не давая нанести удар, но тут на нас бросились еще человек десять. Один прыгнул на меня, но я с такой силой двинул ему кулаком, что сам потерял равновесие. Вскочив, я потянулся за саблей. Бернс тем временем оттолкнул раненого гази и закричал:

— Беги, Чарли, беги!

Рядом начинался переулок, Чарли стоял к нему ближе других и мог спрятаться, но заколебался, и продолжал стоять, побелев, как мел. Бернс одним прыжком оказался между ним и подступающими афганцами. Секундар выхватил свой хайберский нож, отбил удар ближайшего гази и снова крикнул:

— Удирай, Чарли! Быстрее!

Видя, что Чарли, словно окаменев, не трогается с места, Бернс стал буквально умолять его:

— Ну беги же, малыш! Пожалуйста!

Это были последние его слова. Хайберский нож обрушился на его плечо, и он упал навзничь, обливаясь кровью, потом толпа склонилась над ним, рубя и пиная. Наверное, он еще не успел коснуться земли, как получил полдюжины смертельных ран. Чарли издал крик ужаса и бросился к брату. Ему не удалось пробежать и трех шагов, как его изрубили на части.