Флетч & Co

— Марта Джейн, я думал, что вчера я выразился достаточно ясно.

— Ты достаточно ясно угрожал мне.

— Я изложил тебе мое желание и объяснил, сколь оно важно для меня, нас всех, включая и Сэмми. Ты полностью проигнорировала мои слова. Более того, ты добавила жару в ту войну, что ведешь со мной. Я предоставил тебе право выбора. Ты им воспользовалась. Теперь для меня другого пути нет.

Марта Джейн махнула рукой, словно отгоняя муху:

— Не читай мне нотаций!

Пепп опустил взгляд на ковер спальни.

— Мы не можем нормально разговаривать. Вот в чем дело. — Оперевшись локтями в колени, он положил подбородок на ладони. — От нашей семейной жизни ничего не осталось, Марта Джейн… Ничего, кроме горечи, злости, взаимных обид. Почему — я не знаю… Я старался, как мог… И никоим образом не хотел, чтобы все так закончилось.

Марта Джейн села за туалетный столик и начала расчесывать волосы.

— Я тебе безразлична, Пепп. Тебя заботит только твой имидж шерифа округа и как я вписываюсь в этот имидж, выполняя роль жены шерифа. — Она ударила тыльной стороной расчески по стеклянной поверхности туалетного столика. — Так вот, не буду я этого делать!

— Делать что?

— Не буду такой, какой ты хочешь меня видеть. Тихой мышкой-женой, без мыслей, без чувств, без личной жизни. Не буду ходить за тобой следом, смотреть на тебя как на господа бога, хвалить тебя, соглашаться с каждым твоим словом, словно безмозглая идиотка. Этого ты добиваешься, не так ли?

Пепп взял с верхней полки шкафа ремень с револьвером, затянул его на талии.

— Когда-то я думал, что мы станем командой.

— Командой? — фыркнула Марта Джейн. — Ты — команда. А мне в лучшем случае отводится роль группы поддержки. Ты ведь хотел от меня только этого, так?

— Нет. Я всегда старался поговорить с тобой о моей работе, задействовать тебя в ней, узнать твое мнение, получить совет.

— Ты читал мне нотации. Старался указывать мне, как соображать, о чем говорить, что делать.

— У меня есть привычка хорошенько подумать перед тем, как что-то сказать. Извини, если тебе казалось, что я читаю тебе нотации.

— Ты указывал мне, Пепп. Ты ни о чем меня не спрашивал.

— Если ты в чем-то не соглашаешься со мной, почему ты должна не соглашаться со мной на людях?

— Слушай, иди на угол и регулируй движение транспорта!

У двери спальни Пепп остановился:

— Марта Джейн, одного я понять не могу: если мы не можем работать и жить вместе как муж и жена, как, по-твоему, мы должны жить? Знаешь, я не буду возражать, если ты решишь конкурировать со мной за должность шерифа округа. Тебе этого хочется. — Зазвонил телефон. — Да ладно. Я возьму трубку внизу.

Спускаясь по лестнице, Пепп услышал крик Марты Джейн:

— Видишь, Пепп? Ты абсолютно уверен, что звонят тебе.

* * *

Звонили Пеппу.

Адам Хэддем, главный человек в управлении шерифа — клерк, курьер, тюремный надзиратель. — Шериф, Скайлар ушел.

— Что ты такое говоришь, Блоха?

— Наверное, решил, что приготовленный мною завтрак не так хорош, чтобы дожидаться его.

— Скайлар Уитфилд сбежал из тюрьмы?

— Как я и сказал.

— Когда?

— Его уже не было, когда я разносил завтрак по камерам.

— Черт! Блоха, он же обвинен в убийстве первой степени! — Блоха промолчал. — Этот парень удерет в лес, и мы никогда его не найдем. — Блоха промолчал. — Кто на дежурстве?

— Помощник шерифа Эймс, сэр.

— Ты с ним связался?

— Первым делом.

— Блоха, я думаю, надо вызвать и Красавчика.

— Да, сэр.

— Черт, черт, черт!

— Шериф, ты столько лет пытался получить деньги на новую крышу для тюрьмы. Теперь, похоже, их нам выделят.

* * *

«Славьте Господа, ибо Он…»

В маленькой деревянной сельской церкви Джонатан Уитфилд стоял первым от прохода и пел во весь голос, заглушая шумы старенького органа. Играла на нем четырнадцатилетняя близорукая девочка. Играла плохо, да и орган фальшивил, давно нуждаясь в настройке. Впервые услышав здешний орган, Джонатан решил, что его звучанием местных прихожан наказывают за грехи.

Когда они вылезли у церкви из «Форда» Уитфилдов, другие прихожане, наслаждающиеся теплым утренним солнцем или выкуривающие последнюю перед службой сигарету, тепло, сочувственно приветствовали Монику и Дэна Уитфилдов, некоторые сожалели о том, что кто-то мог заподозрить Скайлара в совершении убийства. Джону пожимали руку, желали доброго утра.

Джон тут же узнал Саймсов, сначала Энди-Дэнди, потом Джека, старшего Саймса, Эм-эл и Джона. Они стояли в тени церковного здания, тоже в окружении сочувствующих. Саймсы и Уитфилды переглянулись. Потом, без единого слова, члены двух семей двинулись навстречу друг другу. Моника и Эм-эл обнялись и расплакались. Мужчины, включая Энди-Дэнди, обменялись рукопожатиями.

Когда прихожане потянулись на службу, обе семьи вошли в церковь вместе.

«…не стал пред Ним в расселине…»