Флибустьеры против пиратов Карибского моря

– Тогда вы должны знать, что он уже дважды ночью приходил к крайнему северному бастиону Санто-Доминго и убивал часовых, пока они вообще не перестали показываться на бруствере. На этом-то бастионе вам и назначена встреча. В связи с чем я могу предположить, что если бы вы явились туда до того, как я вас предостерег, то наверняка были бы убиты этим Одиноким Стрелком, а ваш противник был бы избавлен от заботы протыкать вас своей шпагой. Понимаете, о чем я?

Я отлично понял коварный план де Мальпики заманить меня в ловушку и обстряпать все дело чужими руками.

– Этот де Мальпика совершенно гнусный и бесчестный тип. Дон Габриэль еще месяц назад вызвал его на поединок, однако каналья до сих пор находит предлоги для отсрочки. Затягивать дело – вот основная черта этого прохвоста. При этом он думает, что, обхитрив противника, сохранит честь. Пойдите скажите ему, что между кабальеро такое не принято. У него другие понятия. Он считает, что честно проиграть способен только дурак. И, похоже, президент де Монтемайор его в этом поддерживает. Словом, они стоят друг друга…

Но я уже не слушал своего собеседника, горя одним желанием – высказать все это своему противнику. Я застал де Мальпику в обществе своего отца.

– Дон Хуан, вы – бесчестный человек, который не достоин звания кабальеро. Вы поступаете как простолюдин, а не дворянин. Вы хотели заманить меня в ловушку, чтобы избежать поединка со мной? Так вот вам!

И я ударил начальника полиции по щеке. Это произвело настоящий шок в зале. Все лица были обращены к нам.

Глава шестая Из рассказов капитана Пикара

Не помню, говорил я это или нет, но у буканьеров было принято носить прозвища. У моего нового хозяина Жан-Клода оно тоже было – Особый. Он действительно был не такой, как все, поскольку всегда ходил один, без напарника. Я уже, наверное, рассказывал, что тогда на Сан-Доминго, да и много лет спустя тоже, было в правилах иметь товарища. Этот союз назывался матлотажем. В столь дикой стране таким образом было легче выжить. Но Жан-Клод ходил один. На все вопросы по этому поводу он отвечал, что напарник у него есть. Только вот в чем была заковырка – никто этого напарника никогда не видел, кроме самого Особого. Он даже иногда разговаривал с ним, называя Жюлем. Прямо мурашки по коже у всех ползли, когда Особый начинал это делать. Создавалось впечатление, что Жюль находится рядом с нами, только мы его не видим, словно он дух, а не человек. За это буканьеры и дали ему его прозвище. Рассказывали, что они подобрали его полумертвого где-то на берегах Антибонита. Он лежал у воды весь в крови, в голове была здоровенная рана от пики лансерос. Но здоровье у Жан-Клода было лошадиное. Выжил, хотя и потерял глаз. О своем прошлом буканьерам рассказывал неохотно, только то, что жил в Гонаиве с семьей, а потом перебрался в Мирбалете, где построил ферму и разводил коров. Однажды туда нагрянули лансерос, всех перебили, а ферму сожгли.

Особое уважение Жан-Клод снискал у буканьеров за свою необычайную меткость. Вообще буканьеры любили соревноваться в стрельбе, и наверняка его бы прозвали Метким Стрелком, если бы не его особенность. При одном глазе он видел лучше, чем остальные. Попадая в цели, находящиеся на очень далеком расстоянии, которые и разглядеть-то было трудно, он говорил, что это всего лишь дело привычки. Он действительно никогда не промахивался, и это была его самая странная особенность. Кроме этого Жан-Клод умел с огромной скоростью перезаряжать свое длинное ружье, чему постоянно учил и меня. Вскоре благодаря постоянным тренировкам я стал не уступать ему в этом. Словом, прозвище Особый ему подходило больше, чем просто Меткий Стрелок.

– Вставай, пошли, пора, – сказал он мне однажды утром. И мы молча двинулись с ним на восток. На все мои расспросы о цели нашей экспедиции он отвечал лишь то, что они с Жюлем решили расквитаться по старым долгам. К этому времени я уже немного привык к незримому присутствию этого загадочного Жюля, но все равно было как-то не по себе.

– В последнее время он ведет себя слишком странно, – однажды сказал обычно молчаливый Особый. – Пропадает неизвестно куда, потом внезапно появляется. Он вообще всегда был беспокойным, но не настолько же.

– Вообще-то, тут никого нет, – попробовал я намекнуть.

– Прекрати болтать, – получил в ответ. – Я поэтому и купил тебя, что Жюль плохо мне помогает. Не разводит костры, не готовит еду, не чистит оружие. Он говорит, что нужно идти мстить, а до остального ему нет дела. И все время торопит меня и торопит. Я уже перестал место себе находить. Иногда он будит меня во сне и говорит: отец, ты что, забыл, ты обещал страшно отомстить убийцам твоей семьи.

– Мстить за семью?

– Да. Ведь Жюль – это мой старший сын. Он один у меня и остался.

– Так мы идем к испанцам?

– Да. Жюль говорит, что разузнал, кто убил его мать, братьев и сестер. Что даже уже разведал, где лагерь этих каналий лансерос. И мы сейчас идем туда.

– Не слишком ли нас мало, чтобы сражаться с целым отрядом? Что мы сможем сделать вдвоем?