Флибустьеры

Назревало вооруженное восстание, и генерал Бланко старался побыстрее сплавить «флибустьера», изолировать его от народа. Вот почему, к изумлению Рисаля, Бланко согласился отослать «флибустьера» в Испанию, а затем на Кубу. Но Рисалю удалось доехать лишь до Суэца. Восстание началось раньше времени. 30 августа 1896 года произошли первые бои повстанцев с испанской армией. Вскоре запылал весь архипелаг.

В Суэце Хосе Рисаля арестовывают и под конвоем отправляют в Барселону, а оттуда обратно в Манилу, где должен состояться суд над «заговорщиком». Монахи добились своего: они заставили генерала Бланко вернуть Хосе Рисаля, чтобы здесь, в Маниле, расправиться с ним. И хотя Рисаль не принимал непосредственного участия в подготовке восстания, его обвинили в «мятеже и государственной измене». Хосе Рисаля приговорили к расстрелу.

И вот 30 декабря 1896 года Хосе Рисаля под усиленной стражей выводят на Багумбаянское поле. Нет, он не молит о пощаде, ничего не доказывает врагам. Он горд и спокоен, как всегда. Он предвидел это и знает, почему находится здесь. Приговор был предрешен давно. Ждали только удобного случая, убедительного довода… А что может быть убедительнее вооруженного восстания?

Как его герой Симоун-Ибарра из романа «Флибустьеры» заложил внутрь лампы динамит, чтобы взорвать дом, где находились генерал-губернатор, монахи и весь «цвет» испанской колониальной власти, так и Хосе Рисаль перед казнью прячет в лампу свои предсмертные стихи. Эти стихи, разошедшиеся потом в миллионах экземпляров по всему миру, были для колонизаторов страшнее динамита: они свидетельствовали о том, что инквизиторам в рясах и мундирах не удалось сломить свободолюбивый дух Рисаля; стихи призывали бестрепетно отдавать жизнь за счастье и независимость родины.

Последний раз прошелестели над головой Хосе Рисаля высокие пальмы, последний раз блеснула перед глазами ослепительная лазурь родного неба. Рисаля не стало.

Весть о его смерти громким эхом прокатилась по всему Филиппинскому архипелагу, разожгла еще большую ненависть к прогнившим насквозь колониальным порядкам, вызвала новую мощную волну восстаний, небывалый приток всех слоев населения в революционную армию. Натиск был могуч и неотразим: через полтора года после казни Рисаля народная революция победила; в июне 1898 года Филиппины провозгласили независимость. Однако упоение свободой было недолгим: через полгода филиппинскому народу вновь пришлось с оружием в руках отстаивать свободу, теперь уже против более мощного хищника — Соединенных Штатов Америки. Борьба затянулась на многие годы.

Но это уже другая глава истории филиппинского народа, который выдвигал и выдвигает из своей среды все новых и новых героев борьбы за полную независимость филиппинского государства от колонизаторов, за свое национальное и социальное освобождение.

Есть люди, имя которых умирает вместе с ними. И есть такие, как Хосе Рисаль, — они становятся знаменем борьбы, синонимом гения народа; жизнь и деятельность подобных людей, даже сама смерть, рыцарски прекрасная, служат опорой, источником моральных сил для целых поколений.

М. Колесников

Флибустьеры

Можно подумать, будто некий флибустьер тайными чарами понуждал клику святош и ретроградов, чтобы они, невольно выполняя его замысел, проводили и поощряли политику, устремленную к одной цели: распространить дух флибустьерства по всей стране и убедить всех филиппинцев до единого, что нет для них иного спасения, как отделиться от матери-родины.

Фердинанд Блюментритт[2]

ПОСВЯЩАЕТСЯ ПАМЯТИ

священников дона Мариано Гомеса (85 лет), дона Хосе Бургоса (30 лет) и дона Хасинто Самары (35 лет), казненных на Багумбаянском поле[3] 28 февраля 1872 года.

Церковь, отказавшись лишить вас сана, выразила сомнение в вашей преступности; правительство, окружив ваше дело тайной и глухими намеками, посеяло подозрения, что в тяжкую минуту им была совершена роковая ошибка; а Филиппины, свято чтя вашу память и называя вас мучениками, не признают вас виновными.