Флинн

— В путь, юноша! Мы будем идти, а ты — говорить.

Мужчина и подросток зашагали по темному зимнему тротуару. Молчание нарушил Флинн:

— Скажи мне, почему ты тащишь все, что не привинчено к полу?

— А что еще мне остается делать?

— Вроде бы на свете много других занятий.

Кэри пожал плечами:

— Деньги.

Флинн молчал.

Кэри перекинул ранец с учебниками с одного плеча на другое.

Потом вернул его на прежнее место.

— Отец ушел.

— Это, конечно, печально.

С придыханием, не останавливаясь, Кэри выплеснул все:

— После Рождества. Не мог больше терпеть. Не знал, что и делать. Я понятия не имею, где он сейчас. Он старался. Действительно старался. Винил себя. Говорил, что все это из-за него. И просто не знал, что делать. Не доверял даже себе. Он… боялся, что потеряет и меня. Ушел. Бедняга.

Они замедлили шаг.

— Дом, — продолжил Кэри. — Я ничего не знаю о закладных… банках. Нужна еда. Я заплатил за газ.

Флинн положил руку подростку на плечо.

— Я еще надеюсь, что он вернется.

Кэри выскользнул из-под руки Флинна.

— Я заходил в электрическую компанию, телефонную. Заплатил наличными. Насчет учебы я ничего не делал. Даже не знаю, сколько стоит мое обучение.

Дыхание Кэри стало ровнее.

— Отец просто не знал, что и делать. Обиделся. Разочаровался. Не знал, что предпринять.

Кэри Дикерман остановился у скромного кирпичного дома.

— Ты тут живешь?

— Да.

Свет горел в одном окне.

— Можно мне войти?

Подросток всмотрелся в лицо Флинна.

— А вы хотите…

— Да.

Кэри пожал плечами и поднялся по ступенькам. Достал ключ из заднего кармана брюк, открыл дверь.

Флинн вошел в дом. Кэри пытался вытащить ключ из замка.

В гостиной на деревянном стуле с жесткой спинкой сидела женщина, скрестив ноги в лодыжках, положив руки на колени.

Рядом с ней, на перевернутом деревянном ящике из-под грейпфрутов, стояли полная окурков пепельница и несколько стаканов.

Освещала гостиную настольная лампа, стоявшая на полу, в отдалении от женщины.

Другой мебели в гостиной не было.

Флинн обратил внимание, что волосы женщины аккуратно расчесаны, а зрачков практически нет — только серая радужка.

Флинн остался на пороге гостиной.

Женщина посмотрела на Флинна.

— Это… Кэри… ты… Кэри?

Кэри закрыл входную дверь.

Остался в прихожей, глядя на сидящую в гостиной мать.

— Там стояло пианино, — вырвалось у него.

— Ты знаешь, что она принимает? — спросил Флинн.

— Нет. И я не знаю, где она это хранит. Не знаю, как принимает и когда.

— Понятно, — кивнул Флинн. — Мне следовало бы побольше знать об этом, но я не знаю. Скажи мне, юноша, ты сможешь сам приготовить себе ужин?

— Конечно. — Кэри мотнул головой в сторону матери: — Она также пьет. А ведь была такой хорошей женщиной.

— И что ты будешь с ней делать? Уложишь в постель?

— Нет. Мне придется оставить ее здесь. Я только заберу ее сигареты. И спички. Чтобы она не сожгла то, что осталось в доме. Ничто ей не чуждо. Она пьет, курит, ширяется, глотает колеса. Полный букет.

Кэри вздохнул и сел на другой стул.

— Скажи мне, сынок, почему ты никому об этом не сказал?

— Об этом не будешь кричать на всех углах.

— Да, конечно, но… твоя мать больна, Кэри. Ты это понимаешь?

Кэри покачал головой.

— Семья Дикерман состоит в церковной общине?

— Да, при методистской церкви. Методистская церковь Уэнтуорта. Конечно, мы давно туда не ходили.

— Знаешь, парень, я подозреваю, ты хотел попасться на краже гораздо раньше. Я прав?

Кэри встал.

— Мне надо делать уроки.

Подхватил с пола ранец с книгами.

— Между прочим, сколько тебе дали в ломбарде за скрипку Рэнди?

— Двадцать долларов, — Кэри пожал плечами. — Он знал, что скрипка краденая.

Флинн наблюдал, как подросток поднимается по лестнице, с учебниками и гордо поднятой головой.

Потом ушел.

Глава 31

— Па?

— Добрый вечер, Рэнди, — Флинн взглянул на часы. Четверть третьего. — Доброе утро.

Флинн пришлепал в коридор босиком. Отступил на шаг, чтобы встать на коврик.

— Я нашел «Три эл».

— Правда? Молодец. Где они?

— Дом тринадцать девятнадцать по Фоберг-стрит.

— И где ты сейчас?

— В телефонной будке на улице. У винного магазина «Носорог».

— Понял! Что ты можешь сказать? Кто они? Сколько их?

— Тебя ждет сюрприз.

— Не может быть.

— Ты не поверишь, но Лига лишних людей — это один чокнутый с пишущей машинкой и баллончиком с краской.

— Я поверю чему угодно.

— Он — псих, па. Он не мог взорвать самолет.

— Почему ты так решил?

— Он не смог бы подготовить взрыв. Он не может упорядочить даже свою жизнь. Говорю тебе, па, у него совсем съехала крыша. Он чокнулся.

— Ты уверен, что он не входит в какую-то группу?

— Он и есть группа. Вся группа. Этот парень, один из тех, с кем я познакомился, привел меня к нему.

— Откуда он узнал про «Три эл?»

— В Кембридже о Джейде знают все. Он — местная знаменитость.

— Все, кроме полиции.

— Полиция тоже знает. Они просто не хотят его сдавать. Он абсолютно безобиден.

— Он называет себя Джейдом?

— Да. Я говорил с ним с одиннадцати часов. Вернее, слушал его бред.

— Он сказал что-нибудь о самолете?

— Он вещал о норках.

— Норках?

— Ну да, маленьких таких зверьках, из которых шьют шубы.

— Ничего про них не знаю.

— Джейд говорит, что при малейшем признаке опасности они пожирают своих детенышей.