Флирт с дьяволом

Лука Фавроль, не мигая, смотрел на разложенные перед ним крошечные прядки разноцветных человеческих волос. За каждой из них стояли воспоминания. Воспоминания страшные и в то же время волнующие, потому что все эти люди погибли от его руки.

В душе Луки шла непонятная ему самому, странная и мучительная борьба. Ему удалось совершить целую серию идеальных убийств и замаскировать их под несчастные случаи или под самоубийство так, что полиция ни о чём не догадалась. Но он убивал во имя чёткой, вполне определённой цели. Теперь, когда цель достигнута, необходимость в убийствах отпала. Наоборот, убить когото сейчас означало бы перечеркнуть всё, чего он достиг, и к чему он так долго стремился.

Почему же тогда его так терзает полная луна, в кровавой дымке восходящая над горами? Обычно он убивал в полнолуние. Что же с ним теперь происходит? Когдато Лука был убеждён, что он убивает только по необходимости. Теперь он понял, что это не так. Ему нравилось убивать!

Луна звала его. Она просила его сделать это ради неё и ради него самого.

Лука Фавроль до боли закусил губу, почувствовав во рту солоноватый привкус крови. Он быстро собрал волосы, сложил их обратно в шкатулку и спрятал её в тайник.

– Нет! – решительно произнёс он. – Больше никто не умрёт! С этим покончено навсегда!

* * *

Луиджи Манчини допивал уже третий "дайкири". Настроение у него было паршивое. Как только его угораздило связаться с Ивон? Каким местом он думал, давая согласие отправиться в ней в горы, да ещё на целых две недели! Похоже, он окончательно потерял способность соображать! Тратит время на горничную, в то время, когда мог бы, подобно Пьеру Пинелли, подцепить самую настоящую принцессу!

В конце концов, чем он хуже этого официанта из Аурона? Он моложе, привлекательнее, несомненно, лучше в постели. Так что же он медлит? Пока он, как последний идиот, напивается за стойкой, к принцессе подкатывается этот тупой старый рогоносец, который был женат на его погибшей любовнице. В конце концов, попытка не пытка! А вдруг сработает?

Луиджи поставил стакан на стойку, и, расплатившись, решительно направился к столику, за которым сидела принцесса Монако.

* * *

Когда Луиджи Манчини подошёл к Стефании и пригласил её танцевать, Пьер Большеухов настолько опешил от подобной наглости, что замер с открытым ртом, тупо уставившись на соперника. Его лицо покраснело от ярости.

Он так и не успел ничего сказать, когда принцесса, окинув одобрительным взглядом красивое тело Луиджи, с удовольствием приняла предложение этого проклятого макаронника.

В этот вечер Лили решила окончательно добить Предсмертного кошмара. Пусть видит, какого сокровища он лишился!

Итальянец вывел девушку на площадку и прижал её к себе гораздо теснее, чем того требовал танец. Его рука, обхватившая Лили за талию, скользнула вниз, мягко и чувственно сжав её ягодицу.

Лили метнула на Алекса торжествующий взгляд и ещё теснее прижалась к Манчини, склонив голову ему на шею.

– Вот шлюха! – возмущённо, но, на всякий случай, не слишком громко, произнёс Харитон.

Пьер продолжал сидеть с раскрытым ртом, всё ещё не в силах промолвить ни слова. Его потрясло не то, что принцесса отправилась танцевать с другим. В этом не было ничего особенного. Но как могло случиться, что Стефанию увёл у него тот самый вульгарный продавец салата, который в течение нескольких месяцев трахал его жену! Это было уже слишком для него!

Влад громко и неприлично расхохотался.

– Ну что, старый козёл! – ухмыльнулся он. – Это ведь, кажется, был хахаль твоей жёнушки! Теперь ты у нас дважды рогоносец!

Большеухов обратил на него пылающий ненавистью взгляд.

– Если не заткнёшься, я тебя убью! – угрожающе произнёс он.

Улыбка Драчинского стала ещё шире.

– А ты забодай меня, – радостно предложил поэт.

* * *

Глядя на то, как Луиджи нагло ласкает ягодицы Лили, а она прижимается к нему, как морская звезда к пожираемому ею кораллу, Предсмертный кошмар чувствовал, что ещё немного, и он прикончит их обоих, но в первую очередь этого смазливого итальянского жиголо.

Жозефина МотерсидеБелей испытывала сходные чувства. Луиджи унизил и оскорбил её так, как этого не делал ни один мужчина, и, столь откровенно лаская в её присутствии других женщин, он заставлял её ещё острее переживать боль измены и ощущать себя безнадёжно старой и ни на что не годной.

* * *

Ксавье Ледрю увлечённо снимал всё происходящее. Ещё одна цифровая фотокамера, оборудованная специальным приспособлением, позволяющим снимать без вспышки в почти полной темноте в своё время обошлась ему в кругленькую сумму, но она стоила заплаченных за неё денег. С такой камерой при выборе кадра отпадала необходимость смотреть в объектив, поскольку изображение появлялось на маленьком, расположенном на задней стенке камеры дисплеем. Камера была закамуфлирована кожаным чехлом с вырезами для кнопок, дисплея и объектива. Чехол был выполнен в виде барсетки, и это позволяло Ксавье при необходимости фотографировать незаметно для окружающих.