Флирт с дьяволом

Харитон нахмурился. Ему было неприятно, когда иностранцы непочтительно отзывались о его родном языке.

– Да будет вам известно, что русский язык, это один из самых выразительных и образных языков в мире, – завёлся он. На этом языке творили такие гении, как Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой…

– Ради бога, Харитон, только не начинай! – взмолился Большеухов. – Сейчас не самое подходящее время пропагандировать русскую литературу. В данный момент для нас гораздо важнее понять, чего ради нас сочли террористами, и откуда взялась эта плёнка. Мы ведь в жизни такого не говорили!

– Я знаю откуда! – вмешался Влад. – Эта женщина – маньячка! Она сама смонтировала эту запись, чтобы окончательно испортить тебе жизнь!

– Ничего я не монтировала! – возмутилась графиня.

Она ненадолго задумалась.

– Может быть, я чтото не так поняла, – задумчиво добавила она.

– Да как ты, вообще, не зная русского языка, смогла понять, о чём мы разговаривали? – озверел Пьер.

– Я обратилась к Сержу Оболенскому, и он всё перевёл, – объяснила Жозефина.

– Серж Оболенский – это отец Алекса? – оживилась Лили.

– И этот Серж Оболенский утверждает, что мы говорили о том, что русские и корсиканцы собираются похитить Стефанию де Монако? – настаивал Большеухов. – А он хоть умеет говорить порусски?

– Говоритьто он умеет, – сказала графиня, – только вот запись была такая плохая, что он почти ничего не смог понять, только то, что в разговоре упоминалась русская мафия, принцесса Стефания и Корсиканский Фронт Национального освобождения.

– Так… – скрипнул зубами Большеухов. – И после этого ты тут же позвонила в полицию и обвинила меня в терроризме! Тебе было мало того, что ты терзала меня одиннадцать лет подряд, трахалась направо и налево, лишила меня наследства и выгнала меня из дома! Для полного счастья тебе ещё потребовалось обвинить меня в терроризме!

– Нет, – смутилась Жозефина. – Клянусь, я ничего не сообщала полиции! Думаю, это Серж позвонил, просто на всякий случай, хотя я специально просила его никому ничего не говорить. Он ведь так толком и не понял, что на самом деле было записано на плёнке!

– Так вот, дорогая жёнушка, – угрожающе произнёс Пьер. – Или ты прямо сейчас передашь в полицию ту самую плёнку, и они немедленно расшифруют весь разговор на своей аппаратуре, или я сделаю заявление о том, что во главе террористического заговора стояла ты, а мои друзья меня подержат!

– Но я же не имею к этому никакого отношения! – возразила Жозефина.

– А я имею? – заревел Пьер. – Так какого чёрта я сижу здесь, прикованный к какомуто кошмарному агрегату? Ну уж нет! Я долго тебя терпел, но эта выходка уж точно не сойдёт тебе с рук! Я об этом лично позабочусь!

– Ладно, успокойся, – вмешался Харитон. – Не стоит ради мести самому на себя наговаривать и обвинять себя в преступлениях, к которым ты не имеешь никакого отношения. Вся эта теория инспектора о терроризме – полный бред, а сам он не более чем безмозглый провинциальный полицейский, мечтающий раскрыть преступление века. Судя по тому, что нам известно, кроме звонка в полицию, у него на нас вообще ничего нет. Именно поэтому он не повёз нас в полицейское управление. То, что он, без официального выдвижения обвинения, приковал нас здесь наручниками, абсолютно незаконно. Я не потерплю, чтобы наглые французские менты обращались с нами подобным образом. Если понадобится, я дойду до министра юстиции, я потрачу на взятки миллион долларов, но, клянусь, этот придурок вылетит из полиции без надежды на пенсию и без выходного пособия. А мадам Жозефина тоже получит своё. Она сядет в тюрьму за убийство.

– Какое убийство! – закричала графиня. – Я вообще эту девку не знаю! В жизни её не видела! Она угнала мой феррари, пока я гналась за Луиджи!

– А вот эту историю ты расскажешь инспектору Гранье, – нехорошо усмехнулся Ерофеев. – Онто у нас умеет ловить преступников!

* * *

– Вот вы и разоблачили террористический заговор, – усмехнулся Ледрю. – Жаль, накрылись мои статьи. Честно говоря, вся эта история с террористами с самого начала показалась мне слишком странной.

– Чёрт, – выругался инспектор. – Похоже, я влип.

– Ещё как, – подтвердил репортёр. – Насколько я знаю месье Ерофеева, это серьёзный человек. Он не из тех, кто бросает слова на ветер. Если он ухитрился выбраться из России, прихватив с собой сумму, равную годовому бюджету Красноярского Края, то для него уничтожить провинциального инспектора французской полиции – плёвое дело. На вашем месте я бы побыстрее его освободил и принёс ему свои извинения.

– Да, нехорошо получилось, – печально согласился Гранье. – Но ничего, у меня ещё остались коекакие козыри.

– А если убийца с вашей подачи вдобавок прикончит Алекса Оболенского, вам останется только застрелиться, – добавил Ксавье. – Его отец тоже весьма известная личность.

– Этого ещё не хватало! – простонал инспектор. – Нет, с этим рокером ничего не должно случиться. Я буду лично руководить всей операций.