Флобер

Гюстав вынужден расстаться с квартирой на бульваре дю Тампль и переехать в менее затратное жилище на улице Мюрилло. Его сердце разрывается от горя. Он оставляет столько воспоминаний: здесь по воскресным дням у него собирались друзья. Здесь он проводил время за чтением книг, размышлял в одиночестве о жизни. Здесь до него доносился шум большого города… Жизнь состоит из потерь, больших или малых. Ему уже исполнилось 48 лет. Сколько же ему еще осталось ходить по этой земле? Его не покидало чувство, несмотря на то что он не терял времени даром, будто бы он еще не начал жить и ничего выдающегося не совершил. В новом жилище ничто не напоминало о прошедших временах. Ему казалось, что Луи Буйе умер во второй раз. Гюстав погрузился в хлопоты, чтобы спасти литературное наследие своего друга, увековечить память о нем. Он начал борьбу с муниципалитетом Руана за строительство монумента в честь друга. Последнюю пьесу Буйе «Мадемуазель Аиссе» отказывалось принимать театральное руководство, поскольку автор не успел при жизни внести в нее коррективы. Издатель Мишель Леви, только что со скрипом согласившийся принять рукопись «Воспитания чувств» за 16 тысяч франков (понадобилось даже ходатайство Жорж Санд), взялся опубликовать сборник стихов Буйе, не заплатив ни сантима.

В октябре 1869 года умирает Сент-Бёв. Флобер часто заходил к нему, чтобы поговорить о том о сем, что вошло у них в привычку. Сент-Бёв скончался от заболевания мочевого пузыря. Несмотря на все их разногласия, Флобер испытывал к отцу литературной критики, и, возможно, не совсем бескорыстно, чувство глубокого уважения и симпатии. Эпизод с «Саламбо» не прошел без следа. По словам Гюстава, он написал «Воспитание чувств», в какой-то части надеясь на Сент-Бёва, который не успел прочесть ни строчки из этой книги.

Когда в ноябре 1869 года роман выходит из печати, тут же начинается травля писателя. Все или почти все критики набрасываются на него, словно сорвавшиеся с цепи голодные псы. Книгу критикуют по всем пунктам. В своих злобных статьях литературные боссы упрекают Флобера «в вульгарности на уровне подзаборной канавы»[244] и еще в худших грехах. «Короче, до сего дня я собрал совсем мало лавровых венков, но ни один терновый шип не ранил меня»[245], — иронизирует он. Откуда столько ненависти к писателю? К роману враждебно относятся и немногочисленные читатели. Буржуазия Руана обвиняет Флобера в подстрекании к мятежу и даже в поддержке «красных». Если бы они знали…

И все же находятся отдельные добрые души, которые приходят на помощь Флоберу и публикуют положительные отзывы, в частности Эмиль Золя в «Трибюн» и старая добрая подруга Жорж Санд в «Либерте». Но к их голосам почти никто не прислушивается. Потребуются многие годы, чтобы этот, по выражению Жана Поля Сартра, «прекрасный роман-паралитик»[246], проделав долгий путь, наконец получил достойное признание. Для современной литературы роман становится настоящей кузницей, в которой выковывались великие писатели XX века — Пруст, Кафка, Джойс, в том числе представители так называемой школы «нового романа», привлеченные почти клиническим холодом, исходящим от этой книги, а также глубоким анализом ее персонажей, втянутых в исторический водоворот событий.

Жорж Санд уже давно приглашает Гюстава в свою обитель Ноан в Берри. На этот раз ему не удается скрыться, и он не может отказаться от приглашения под предлогом работы над книгой. В итоге он проводит рождественские праздники у своей подруги.

Ноан представляет собой необычное место. Что-то вроде дворянского гнезда. Жорж Санд ловко управляется со своим маленьким королевством. Под ее руководством находятся сын Морис, внучки, племянники. К тому же писательница работает, что называется, не покладая пера над романами, пьесами, статьями. И при этом она испытывает постоянную нужду в деньгах. Жорж Санд встречает удрученного провалом романа Гюстава с искренним гостеприимством и душевной теплотой, что не замедлило сказаться на настроении писателя. Они совершают совместные прогулки по заснеженным окрестностям и разыгрывают кукольные спектакли. Гюстав читает перед этой благожелательной аудиторией свой «феерический» «Замок сердец», которому Жорж Санд в глубине души не предсказывает большого будущего… Гюстав даже наряжается в женскую одежду, чтобы рассмешить детей. Все семейство попадает под обаяние Гюстава. Несколько дней проходят как одно мгновение. И все-таки пребывание в большом коллективе не для Флобера. Его вновь тянет в Круассе, где он пребывает в любимом ему одиночестве.

«ЕСЛИ БЫ БЫЛО БОЛЬШЕ ПРОСВЕЩЕННЫХ ЛЮДЕЙ!»