Флоренс Адлер плавает вечно

– Я задаюсь тем же вопросом. Я не знаю. Давление у нее немного повышенное, и мы не можем понять, что случилось, – Айзек замолк на мгновение, – в прошлый раз.

Кроме дюжины выживших детей у Фельдманов было несколько мертвых. Айзеку в голову не приходило спрашивать родителей об этих детях до смерти Хирама, а к тому времени мать уже умерла, а отца подводила память. Были организационные вопросы, которые он хотел задать. Можно ли запланировать небольшие похороны для ребенка? Следует ли им сидеть шиву? Были и более личные вопросы. Когда пропадет боль в груди? Когда лицо сына перестанет стоять перед глазами по ночам? В итоге он не стал спрашивать отца ни о чем.

Гусси и Айзек сидели с отцом на широком крыльце дома до самого вечера, пока солнце не начало клониться к горизонту. Айзек пытался не отмечать недостатки – отслаивающуюся краску, гниющую обшивку, дерево, которое разрослось слишком близко к дому.

Когда появились комары, отец прошаркал внутрь, чтобы снять чолнт[19] с плиты. Он налил вина и развернул буханку ржаного хлеба, от которой уже было отрезано несколько кусков.

– Халы[20] нет? – спросил Айзек.

– Халы нет, – ответил отец, – но и этот пойдет.

Айзек задумался, как часто отец выбирался в Вайнленд за покупками и отметил для себя в следующий раз привезти продукты.

Айзек знал, что, если бы он не приехал, отец остался бы в синагоге отмечать конец Шаббата с хавдала[21]. К его чести, он не попытался вовлечь Айзека. Вместо этого он зажег свечу и зачитал молитву. И то и другое при жизни делала мать Айзека. Когда он запел Шавуа тов[22], к нему присоединилась Гусси. Элиягу Ханави, Элиягу Хатишби, Элиягу Хагилади. Бимхейра вйамейну, яво элейну, Им Машиах бен Давид. Илия Пророк, Илия Фесвитянин, Илия Галадитянин, пусть он скоро придет к нам с Машиахом, сыном Давида.

Они скромно поужинали переваренным мясом и картофелем, и Гусси уснула на диване в передней, потому что оба позабыли, что семилетних детей надо укладывать в постель.

Айзек сложил грязные тарелки на сушилку и вернулся за кухонный стол с пакетом ругелаха, бутылкой шерри и двумя маленькими бокалами.

– Как бизнес? – спросил отец и потянулся за пакетом.

– Нормально. Хорошо. – Айзек разлил шерри, позволив себе на каплю-две больше.

– Джозефу повезло, что ты его первый помощник.

Айзек поморщился. Это было тяжеловесное заявление, и отец, который отдал бы все, чтобы Айзек остался на ферме, знал это.

– Строго говоря, я глава продаж. Первый помощник – глава пекарни.

Отец широким жестом отмел попытку Айзека поскромничать и откусил большой кусок выпечки.

– Джозефу шестьдесят?

– Ближе к пятидесяти.

– И глазом не успеешь моргнуть, как станешь во главе всего, – уверенно заявил он.

Станет? Айзек часто об этом задумывался. Хотел ли он этого? Хотел ли этого Джозеф? Он никогда этого не утверждал. Айзек всю свою взрослую жизнь провел, пытаясь самостоятельно добиться чего-то. Когда он женился на Фанни, «Пекарня Адлера» казалась ему всего лишь надежным местечком для передышки. Он хотел оказаться в ее ловушке не больше, чем мечтал застрять на ферме. Но это было до того, как Джозеф расширил бизнес. Сейчас дела у «Адлера» шли отлично, и Айзек задумывался, сможет ли он всю свою карьеру провести в администрации, поддерживая мечту тестя. Он знал немало парней, которые глаз бы отдали за то, чтобы войти в семью с таким предприятием.

– Я работаю кое над чем – параллельно, – начал Айзек.

Отец еще откусил от ругелаха.

– Это земельная сделка.

– В округе Атлантик?

– Во Флориде.

Отец нахмурил брови, слизнул с пальцев корицу.

– Я думал, ты покончил с Флоридой.

– Я тоже так думал, – сказал Айзек. – Но на той неделе мне позвонил старый приятель. Помнишь Джима? – С чего бы отцу его помнить? Айзек по пальцам одной руки мог пересчитать письма, которые отправлял домой из Уэст-Палм-Бич.

Отец потряс коричневый бумажный пакет и изучил оставшиеся рулетики. Затем протянул его Айзеку.

– Возьми один.

Айзек послушался. Ругелах и правда был вкусный.

– Джим работает над большой сделкой. Один застройщик разорился, и на рынке оказалось много земли – задешево.

– Как много?

– Есть один кусок, к которому я примериваюсь, в нем чуть больше сотни акров.

Отец присвистнул. У его фермы было сорок акров земли, но во время сбора урожая казалось, что вся сотня.

– В Палм-Бич?

– В округе, не на острове, – сказал Айзек. – Ближе к озеру Окичоби. Старая цитрусовая ферма.

– И что ты с ней будешь делать? – спросил отец. Айзек ясно дал понять, что фермера из него не выйдет.

– Перепродать, когда время будет подходящее. Джим думает, что может скостить цену до тридцати долларов за акр. Такая земля продается обычно как минимум вдвое дороже.

– Все равно столько денег достать непросто. – Айзек не спросил, но почувствовал, как в воздухе между ними повис вопрос: «У тебя они есть?»