Флорентийские маски

Коломбина ничего не ответила и даже не попыталась скрыть то отвращение, которое внушал ей венгр. «Человек низшего сорта», – решила она про себя. Все ее поведение, ее бесстыдно подчеркнутое равнодушие к адвокату должны были дать ему понять, какого она о нем мнения. Ласло же ни в коей мере не чувствовал себя оскорбленным. Более того, он даже порадовался за свою интуицию – за то, что сумел понять язык этой флорентийской Цирцеи. Сексуальность – не то оружие, которым можно было победить немолодого адвоката. Об этом прекрасно знал он сам, но понимала это и она. «Пола же остается только пожалеть, – усмехнулся про себя Ласло. – Бедный романтический англичанин, верный союзник всех империй прошлого, падет к ее ногам при первой же ее атаке». Сидя на заднем сиденье, Ласло даже позволил себе улыбнуться: сочувствие к Полу боролось в его душе с иронией и чувством собственного превосходства.

Еще часа через два они наконец подъехали к высокой стене из белого камня. До темноты оставалось не более получаса. Площадку перед стеной освещали старинные, скорее всего прошлого века, кованые железные фонари. Судя по неяркому голубоватому свету, источником энергии было не электричество, а горючий газ. За стеной шелестели на ветру кроны высоких деревьев. Поначалу Полу показалось, что их привезли к какому-то старинному заброшенному саду. Коломбина остановила машину.

– Приехали. Идите за мной.

Пол обернулся и посмотрел на Ласло. Тот в ответ ободряюще подмигнул. Он увидел, что англичанин дрожит. Полумрак и вся цветовая гамма окружающего их пространства напомнили Полу о том, что он пережил недавно.

– Это же кладбище! – воскликнул он, не пытаясь скрыть испуг.

– Вы правы. Но это и есть то самое место, куда вы так хотели попасть, – ответила Андреа де Лукка, причем в голосе ее прозвучали новые, незнакомые интонации, что не прибавило Полу уверенности.

Девушка достала из сумки большой железный ключ и открыла замок, запиравший калитку в кованых воротах. За кладбищенской оградой даже воздух был другой – не теплее и не холоднее, он просто обволакивал и проникал в легкие. Кипарисы казались мазками черной краски, нанесенной на чуть более светлый фон затянутого тучами неба. Прямо перед вошедшими угадывался в полумраке силуэт колумбария, пустующие ниши которого, оставленные для будущих поселенцев, придавали этому сооружению вид вскрытого пчелиного улья. За спиной Ласло возвышался потемневший от времени крест, судя по всему, еще времен эпидемии чумы. От креста на землю падала огромная тень, перекрывавшая собой небольшой газон, засаженный розмарином.

– Друг мой, по-моему, нет ничего удивительного, что, разыскивая череп, мы рано или поздно должны были оказаться на кладбище, – саркастически прокомментировал венгр. – Не волнуйтесь, у меня есть предчувствие, что сегодня наши поиски наконец будут завершены.

Ласло действительно верил в то, что говорил. В отличие от Пола, он чувствовал себя здесь, в кладбищенском полумраке, довольно спокойно. Его скептический настрой и выработавшееся за годы адвокатской практики циничное отношение к самым разным ситуациям и страданиям людей привили ему иммунитет против душевных переживаний, причем сам он склонен был считать этот защитный барьер непреодолимой преградой против любой эмоциональной напасти.

Коломбина уверенно направилась к большому склепу. От его дверей уходили вниз, в подземелье, широкие ступени. Пол не столько разумом, сколько сердцем почувствовал, что там, внизу, его ждут опасности и испытания. Вскоре он разглядел впереди, в глубине коридора, несколько неясных силуэтов. Эти люди явно их ждали.

– Кто это? – спросил Ласло, уверенно шедший за девушкой.

– Это добрые братья, желающие дать нам мудрый совет, – ответила Коломбина.

Их действительно ждали трое мужчин, одетых старомодно; головы их украшали шляпы с высоченными тульями. Чем-то они напоминали актеров второго плана из какой-нибудь театральной труппы, вот только о пьесе, в которой они играли, гостям оставалось лишь догадываться. Пол понял, что чувствует себя примерно так же, как тогда – во время первого путешествия за грань пространства и времени. Ласло продолжал успокаивать себя тем, что он во всей этой истории человек посторонний и вряд ли его скромная персона заинтересует каких-нибудь сектантов, желающих исполнить очередной кровавый ритуал. И все же в глубине души нарастало беспокойство. Совсем не по себе ему стало, когда венгр разглядел впереди, в дальнем конце темного коридора, узкие полоски мерцающего света. Ощущение было такое, словно там, в кладбищенском подземелье, показывали кино и луч от проектора пересекал узкий коридор склепа. Поначалу Ласло постарался отбросить этот пришедший ему на ум образ как абсурдный, но постепенно он все больше убеждался, что ему предстоит увидеть фильм, причем имеющий к нему самое непосредственное отношение. Еще несколько шагов – и он оказался в луче киноаппарата и, невольно повернув голову в сторону экрана, стал свидетелем сцены, показавшейся ему до боли знакомой.