Флорентийские маски

– Это же фильм обо мне! – воскликнул он с ужасом. Голос обезумевшего от страха Ласло метался между каменными плитами, которыми были выложены стены подземелья.

– О чем вы? – не на шутку испугавшись, спросил Пол.

Коломбина не дала ему продолжить. Ее палец прижался к губам англичанина, запечатав их не хуже кляпа.

– Наш друг стал свидетелем истории собственной жизни. Мы не имеем права вмешиваться.

Ласло дрожал, циничное выражение его лица сменилось маской боли и тоски. Он то начинал плакать, то бормотал какие-то слова на непонятном языке – своем родном, как понял Пол. Иногда невнятная, но все же человеческая речь сменялась вообще какими-то странными звуками, больше всего походившими на голоса животных. «Да он с ума сошел», – повторял сам себе Пол, не ожидая ни подтверждения, ни опровержения этого. Коломбина, казалось, вообще не замечала, что происходит вокруг, и продолжала идти вдоль коридора.

Венгр закрыл голову руками, словно желая отгородиться от всего происходящего, но сопротивляться воздействию нахлынувших образов из прошлого не было сил. Через несколько секунд он остановился и рухнул на пол, извиваясь, как разрубленный на части червяк. Пол подбежал к нему, чтобы помочь встать, но венгр, с трудом размыкая искаженные от боли губы, прошептал:

– Не жди меня. Я не могу… не могу ничего, пока не кончится фильм. Здесь меня поджидала вся прожитая жизнь. Может быть, мне действительно суждено умереть здесь и сейчас, только я не думал, что смерть будет такой болезненной. Иди за ней, – он мотнул головой в сторону Коломбины, – делай то, что тебе покажется правильным, а если сможешь, постарайся остановить фильм до того, как он закончится.

Ласло изо всех сил старался выглядеть менее жалким, чем был на самом деле. Его слабый, как дрожащее на ветру пламя свечи, голос подействовал на Пола сильнее любой громогласной команды. Он встал и решительно пошел вслед за «садовницей». Андреа невозмутимо двигалась в сторону поджидавших ее мужчин. Полу было так страшно, что он не мог даже думать. Слова венгра его словно пришпорили, и он, не понимая, что происходит с ним и вокруг него, упорно следовал за женщиной, которая влекла его к себе столь же сильно, как пугала. Конец коридора был уже близко. Трое незнакомцев, чьи лица скрывали поля шляп, все так же молча ждали гостей, спустившихся по ступеням склепа.

Отступать, возвращаться было уже поздно – нужно было идти до конца. Уверенность в необратимости и неизбежности происходящего помогла Полу преодолеть страх. Он машинально осматривал помещение вокруг себя, стараясь заглянуть в каждый угол, в каждую щель между камнями и могильными плитами.

– Пол, эти люди расскажут тебе о том, что ты хотел узнать. Больше нет препятствий для того, чтобы ты узнал правду.

Эти слова Коломбина произнесла таким голосом, что энтомологу и в голову не пришло усомниться в ее искренности.

– Адвокат остался там, позади. Я думаю, нам стоит подождать его. Он имеет такое же право услышать, что расскажут эти люди.

– Ты слишком много думаешь о других, – с улыбкой сказала Коломбина и даже не оглянулась туда, где Ласло, мучимый судорогами, не то шел, не то полз в их сторону.

– По-моему, так будет правильно, – настаивал Пол. – Он приехал из Мексики, чтобы разыскать своего клиента. Как знать, может быть, этот человек как раз и находится здесь, среди этих троих, чьи лица скрыты масками и мраком.

Не успел он договорить, как один из трех незнакомцев шагнул вперед и сорвал с себя шляпу. Церемонно поклонившись, он сказал:

– Вы правы, я один из них. Быть может, я древнее, чем они, но присоединился я к ним совсем недавно.

Пол предвидел присутствие мексиканца в подземелье, опираясь не на логические умозаключения, а на какой-то внутренний импульс. Теперь его сердце наполнило отчаяние, уничтожив безвозвратно все надежды и воспоминания о добрых предзнаменованиях, которые грели его душу еще несколько секунд назад.

– Я нутром почувствовал, что если нам суждено увидеть этот череп, то вы непременно окажетесь рядом. Вот только мне до сих непонятно, зачем вам это нужно и что вы хотите получить, когда все закончится.

Антонио положил шляпу на пол и стал медленно снимать белые перчатки.

– Что мне нужно? Представление… Не думаю, что вы меня поймете.