Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Помолчи, принцесса… а то устанешь… Все идет прекрасно, лучше некуда!

Батистине было трудно смотреть. Ее вспухшие веки горели, а пламя свечи раздражало глаза. Однако она напряглась и спросила:

— Но… как… как… все это… случилось?

Усевшись на краешек кровати, Тонтон похлопала рукой по одеялу там, где находились ноги Батистины.

— Так вот, раскрой получше уши, принцесса, и все быстренько схватишь… Этот подлец-губернатор приказал меня и моих подружек снова законопатить в тюрягу… Старый хрыч настолько одурел, что решил нас судить, хотя, похоже, и сам не знал, к чему бы придраться… Но самое смешное, что он со своими дружками решил вновь припечатать нас цветочками лилии, будто он не знал, что они уже у нас есть. Вот уж и вправду обхохочешься!

Тонтон широким жестом задрала юбку. Луи последовала ее примеру. Увидев бедра проституток, Вальмир Доманжо широко раскрыл глаза.

— Господи Боже мой… бедняжки… — простонала Батистина, увидев клейма в виде цветков лилии на коже подруг.

Один цветок явно был давний, кожа на нем успела задубеть; второй же был совсем свежим, с багровым рубцом-валиком едва поджившего ожога.

Тут заговорила Людовик.

— Не беспокойся, принцесса, ему еще отольется, поганцу этакому… Так вот, губернатор со своими олухами решили отправить нас в бордель… Собственно говоря, мы особенно и не возражали, чего уж там… Так мы стали пансионерками мадам Гобаль… Там нас и нашел твой постреленок… А он не так уж глуп, этот парень из Акадии… явился в бордель искать сиделку, которая согласилась бы за тобой ухаживать.

— О!.. Я… Кожа Батистины стала пурпурной. На губах выступила пена.

Тонтон пощупала ей лоб.

— Да не мучь ты себя так, принцесса. У мадам Гобаль мы жили как у Христа за пазухой… Сначала все вместе… Ну, а потом случились все эти несчастья, город опустел… клиентов стало мало, и мы принялись пускать только тех, кто приходился нам по сердцу. Ведь в конце концов мы все хотим стать честными женщинами и выйти замуж за приличных парней.

Вальмир, о котором девицы напрочь забыли, не пропустил ни единого слова из их разговора. Казалось, он с удивлением открывал для себя новый, неведомый ему мир, о котором его матушка, мадам Доманжо, явно забыла ему рассказать. Несмотря на горячку и мучившие ее боли, Батистина внимательно следила за рассказом приятельниц. Затем слабым голосом она спросила:

— А… остальные… где… они?

— Успокойся, все в порядке… Золотая Ляжка и Персик нашли своих душечек — д’Артагета и Проте… Э, да они давно уже уехали в Батон. Руж… Вязальщица, Дитя и Свинья встретили в заведении Гобаль троих двоюродных братцев, мелких фермеров из Арканзаса, которые искали себе жен, чтобы увезти их к себе на плантации. Тряпка прельстилась каким-то солдафоном, а Сводница решила остаться у Гобаль, чтобы, как она выражается, подзаработать деньжонок. Так что видишь, принцесса, все в порядке, теперь осталось только тебя на ноги поставить… Сейчас вокруг все спокойно, никто тебя не разыскивает, эта скотина губернатор приказал всем выехать из города… Э-э, да что тут говорить, все просто смотались отсюда и попрятались по плантациям, а здесь пожгли все дома, где были больные… Словом, спи спокойно и не напрягай мозги!

Тонтон и Людовик на цыпочках направились к двери. Батистина застонала. Она тяжело дышала, тело ее горело, словно раскаленный уголь, но ей хотелось знать все до конца.

— Тонтон… не уходи… постой… скажи… а… а… рабы?

Достойная девица вернулась к подруге.

— Тут у нас хорошие новости… кажется, Ганнибал с Като и всей их ребятней сумели добраться до севера… Что до Жанно, Резеды и тех, кого арестовали вместе с нами, то эта ведьма, Эмилия, пожелала заполучить их обратно, да еще повесить зачинщиков. Но… в общем, там вышла неплохая заварушка, и твой братец Адриан да еще… кхм… Флорис, которые тоже поначалу угодили в кутузку, каким-то образом сумели их выкупить…

Батистина попыталась приподняться на локте.

— Они… они…

— Да, похоже, они целое состояние отдали этой сушеной селедке Эмилии, чтобы купить у нее негров, а потом взяли и отпустили их всех на свободу… Остался только Жанно… эти свиньи судьи не захотели его отпустить! Кажись, они его в Батон Руж отвезли… Да успокойся ты, сейчас вообще трудно что-нибудь понять, из-за эпидемии в колонии все вверх дном перевернулось… каждый думает только о себе, принцесса… И довольно, живо спать, чтобы завтра у меня как огурчик…

И Тонтон вместе с Людовиком и Вальмиром вышли из комнаты.

— Тонтон… а… а… как там ОН? — прошептала Батистина.

— Да угомонишься ли ты наконец… у него… потому что… но… вместе с Людовиком посмотрим…

Однако воспаленный мозг Батистины уже не понимал слов Вертушки. Вместо троих друзей перед девушкой внезапно выросли три огромные длинные тени, трепетавшие, словно языки пламени. Липкая волна подкатила к горлу. Батистина испустила сдавленный крик, сильная струя вырвалась у нее изо рта. Тонтон и Людовик подбежали к ней, чтобы поддержать ей голову. Стыдясь и преисполнившись отвращения к самой себе, Батистина извергала из себя потоки черной крови, заливавшие ее чистую рубашку и простыни.