Флот и война. Балтийский флот в Первую мировую

При «Альбатросе» было три миноносца, державшихся от него во время боя несколько в стороне. Приблизительно в середине боя они выпустили сильную дымовую завесу и этим на некоторое время закрыли «Альбатрос», так что по нему совершенно нельзя было стрелять. Они же сами, открыв сильный огонь, полным ходом пошли в атаку на «Макарова» и «Баяна» с их левого борта.

Наши корабли немедленно по ним открыли огонь. Дойдя до расстояния около 20 кабельтовых, миноносцы выпустили свои мины, которые прошли под носом «Макарова». После этого, продолжая идти полным ходом, они скрылись на юг[39].

Во время боя наши крейсера имели почти все время 20 узлов ходу. Стрелять было трудно, хотя расстояние до неприятеля было и не слишком велико. Таковы были условия, в начале боя — из-за плохого горизонта и дымовой завесы, а в конце — потому, что все наши четыре крейсера сосредоточили свой огонь по одному «Альбатросу», чем сильно мешали друг другу.

«Альбатрос» храбро сражался своими четырьмя пушками, и в начале его стрельба была очень хорошей, но по мере того как его положение все более ухудшалось, теряла свою меткость и стрельба; наши крейсера совершенно от нее не страдали.

Попадания неприятеля были только в «Адмирала Макарова». Один снаряд «Альбатроса» пробил ему нос и палубу и разорвался в батарее, никого не ранив. Снарядов с миноносцев попало в него же три-четыре. Один — в шестерку, висевшую на шканцах, другой — в четвертую трубу и остальные — в кормовой мостик. При этом был тяжело ранен и потом умер в госпитале один комендор.

Когда «Альбатрос» выбросился на берег и бой был кончен, крейсера застопорили машины и стали наблюдать за ним. Было видно, как к нему подходило с берега много шлюпок, очевидно, для оказания помощи и снятия экипажа.

Скоро по направлению на SO были замечены два дыма, быстро приближавшиеся к нашим кораблям.

Тогда адмирал немедленно приказал бригаде построиться в кильватерную колонну и лечь на курс N. Дымы быстро приближались, и скоро можно было различить два силуэта крейсеров.

Головным шел крейсер типа «Бремен», а за ним, кабельтовых в восьми, броненосный крейсер «Роон».

«Богатырю» и «Олегу» было приказано выйти вперед.

На дистанции 75 кабельтовых «Роон» открыл огонь из 8-дюймовых башен по концевому «Баяну».

«Баян» начал отвечать из своих 8-дюймовых башен. Однако, хоть ему и казалось, что в «Роон» были попадания, но это было маловероятным. Скоро «Роон» попробовал стрелять и из своих 6-дюймовых орудий, но получил недолеты.

Тем временем расстояние стало уменьшаться и уже дошло до 65 кабельтовых. Тогда адмирал приказал дать самый полный ход. После этого расстояние стало увеличиваться и «Роон» повернул обратно.

За эту короткую перестрелку в «Баян» попал один 8-дюймовый снаряд. Он пробил коечную сетку и, ударившись о шестерку, разорвался. Его осколки пробили верхнюю палубу и в батарейной легко ранили четырех человек.

Причиной, почему адмирал не вступил в бой с «Рооном», было то, что на «Макарове» оставалось слишком мало крупных снарядов, например, около 90 — 8-дюймовых и всего половина запаса 6-дюймовых; то же самое и на «Баяне».

На случай, если бы крейсерам пришлось все же вступить в бой с «Рооном», адмирал вызвал на поддержку из Эре линейные корабли «Цесаревич» и «Слава», которые немедленно вышли в море.

Продолжая путь на N, с «Макарова» и «Баяна» заметили перископ подлодки, и, маневрируя, крейсера открыли по нему огонь. Как раз в это время до них стал доходить грохот орудий. Это, очевидно, «Рюрик» встретился с «Рооном» и вступил с ним в бой.

Так на самом деле и было. Оторвавшись накануне от бригады, а потом разойдясь и с державшимся позади него «Новиком», «Рюрик» остался совершенно один. Получив вечером по радио приказание адмирала Бахирева присоединиться к нему в назначенном квадрате, он всю ночь шел на север. Во время пути он также получил предупреждение, что может встретиться с «Аугсбургом» и другими кораблями, почему все время и был в полной готовности вступить в бой.

Около 8 часов 30 минут он получил телеграмму от адмирала Бахирева: «Имею бой с неприятелем в квадрате N».

«Рюрик» сейчас же дал 19 узлов и лег на курс NW. Все было готово к бою, и все с жадностью всматривались в даль, стараясь увидеть противника.

В это время была получена новая телеграмма от адмирала Бахирева: «Между вами и нами подлодка».

Около 10 часов — опять телеграмма, что адмирал вступил в бой с «Рооном», и одновременно указание на курсы, которыми следует идти, чтобы выйти на пересечку курса противника.

«Рюрик» дал полный ход, 20 узлов, и около 10 часов 25 минут на горизонте стали видны дымы: сначала один, потом второй и, наконец третий.

Скоро стали вырисовываться и силуэты кораблей: один — четырехтрубный крейсер, а другой — трехтрубный. Пока еще нельзя было разобрать — свои это или чужие, так как и наши крейсера типа «Баян» были с четырьмя прямыми трубами, а типа «Олег» — с тремя наклонными.

Но вот трехтрубный крейсер начал давать опознавательные: медно-красные вспышки. Очевидно, и он также сомневался — свои ли это или нет.