Флот обреченных

Незадолго до приземления они со старшим сержантом обменялись веселыми улыбками: дескать, нам, ветеранам, эти трудности до одного места! Ни тот ни другой не осознавали, до какой степени их улыбки напоминали предсмертную лицевую судорогу повешенного. Им некогда было разбираться в качестве своих улыбок, потому что в следующее мгновение капсула коснулась земли — как обычно, приземление было полумягким. Полумягким оно называлось потому, что при такой не полностью контролируемой посадке статистика допускала тяжелые последствия примерно в каждом десятом случае — вплоть до гибели десантников.

Мини-капсюли взорвались, и стенки капсулы разлетелись в разные стороны. Ремни автоматически отстегнулись. Махони схватил свой виллиган и выскочил на каменистую поверхность Кавите.

Потом разные источники утверждали, что, ступив на землю противника, Махони произнес благородную лаконичную фразу типа «Я все же вернулся» или «Сорок веков таращатся на нас». Все это пошлое вранье.

Его первыми словами был горестный вопль:

— О боже! Я совсем позабыл, какая вонючая здесь атмосфера — смердит, словно подмышка дешевой проститутки!

Но тут он ничком бросился на гравий, потому что в нескольких метрах от него жахнула ракета.

«Честь» высадиться на Кавите первыми Махони поручил Первой гвардейской дивизии. Несколько лет назад, в начале Таанской войны, эта дивизия была практически полностью истреблена во время защиты Кавите. По личному приказу вечного императора при отступлении позаботились о том, чтобы забрать с планеты горстку оставшихся в живых солдат и офицеров Первой гвардейской. Герои образовали ядро новосформированной дивизии, обучили новичков и заработали честь вернуться обратно в ад с первой волной наступающих.

Махони полагал, что эти чудом выжившие заслуживают привилегии — возможности лично отомстить врагу. Тут он был, пожалуй, неисправимым идеалистом. «Стариков» в Первой дивизии осталось не больше дюжины — таанцы в свое время всерьез перемололи противника, а пополнение взамен погибших при штурме Нахи не успели как следует обучить.

Единственная «честь», о которой мечтали все потрепанные в боях десантники всех участвовавших в боях дивизий, так это вернуться на Прайм-Уорлд, пройтись парадным строем под одобрительные крики толпы и следующие пятьдесят лет провести в каком-нибудь спокойном гарнизоне у черта на рогах. После того как первый многотонный снаряд разрывался совсем рядышком от десантника или десантницы, даже самые ярые вояки внезапно для себя начинали мечтать о нудной-пренудной гарнизонной жизни на тихих задворках Вселенной.

Как бы то ни было, десантники Первой гвардейской, неся ежедневно огромные потери, с боями продвигались по Кавите в сторону столицы. Битва была как бы зеркальным отражением той, в которой они некогда потерпели поражение. Теперь наступали они — превосходя противника и в вооружении, и в живой силе, имея неограниченные возможности пополнять запасы боеприпасов и безраздельно владея воздушным пространством планеты.

Но защитники планеты отнюдь не собирались сдаваться. В таанском языке выражение «К’акомит’р» обозначает одновременно «Я сдаюсь» и «Я больше не существую».

Большинство таанских солдат и офицеров избирали именно это — биться до последнего, цепляться за каждую пядь земли, а потом — при полной безвыходности — кончать самоубийством, унося с собой по возможности и жизни врагов. Махони лично видел, как один таанский рядовой, окруженный имперскими десантниками, сорвал кольцо мощной гранаты и сунул ее себе под шлем. Десантники не успели вовремя отбежать и полегли рядом с врагом.

Через час после этого случая к Махони подбежал один из его адъютантов, только что прилетевший на том самом флагманском корабле, который ждал и не дождался маршала. Адъютант имел при себе секретный пакет от вечного императора. Внутри оказалось закодированное послание — вечный император использовал старый код, который Махони мог мгновенно расшифровать со слуха и под ураганным вражеским огнем.

Вечный император писал:

ХВАТИТ ИГРАТЬ В ИГРЫ, ВОЗВРАЩАЙСЯ К РАБОТЕ.

Махони горестно застонал, смял свой бронежилет, пояс с гранатами и запасными обоймами, швырнул все это ближайшему десантнику и направился обратно к картам, компьютерам и военным советам.

Леди Этего выполнила свою клятву.

Все боеспособные корабли таанцев были сгруппированы и брошены в битву за Пограничные миры. Она не задумываясь забирала резервы и снимала части из спокойных районов, оставляя их беззащитными.

Народ тряс плакатами, распевал патриотические песни, теленовости показывали, как все новые и новые грозные корабли уходят громить врага. Уверенность в разгроме ненавистной империи крепла с каждым днем.

Но этой уверенности не испытывал безымянный таанский офицер из службы снабжения, который сидел в тесной душной комнатке устарелого космического крейсера. Он в сердцах выключил внутреннее радиовещание, передававшее бравурные сообщения, и заработал с экраном компьютера.

Итогом работы были следующие выводы: