Флот обречённых

Я надеялся, что тут, на Кавите, видя перед собой пример сослуживцев, вы исправитесь к лучшему. Но я ошибался. Вы не только избегали общества своих коллег, но и окружили себя, не преувеличивая можно сказать, настоящими отбросами нашей службы.

Пусть будет так. Вы вылезли из помойки… и предпочли в ней и валяться. Но при первой же возможности, капитан, при первой же вашей ошибке, я сломаю вас пополам. Я расформирую весь ваш отряд, а вас отдам под трибунал и, искренне надеюсь, сумею-таки отправить на тюремную планету в кандалах. Это все. Можете быть свободны.

Стэн отдал честь, четко повернулся и вышел из кабинета Ван Дурмана. Он выбрался из отеля и только в саду, прислонившись к толстому дереву, дал волю душившему его смеху.

Адмирал Ван Дурман полагал, что смешал Стэна с грязью. Ему бы не мешало поучиться у самого вежливого сержанта в отряде Богомолов.

Отбросы военного флота в лице Стэна отправились обратно к своим кораблям. Стэну не только хотелось выпить; ему еще не терпелось узнать — Алекс наверняка в курсе, — что, черт возьми, означает «в кандалах».

Глава 34

— Шеф, мне кажется, вам надо выпить.

— И побольше, — кивнул Император. — Давай, Махони, тащи сюда стул и бутылку.

Смешивать напитки для Императора было проще простого. Следовало только взять бутылку того, что Император называл виски, и плеснуть немного на донышко бокала.

— Любопытно, — произнес Махони, осушив бокал и наливая себе новую порцию, — что так зудит у Сулламоры в дюзах? Он расхаживает по приемной с таким видом, будто вы только что национализировали его мать.

— Черт побери! — выругался Император. — Я уже шесть раз говорил Сулламоре, что не сомневаюсь в его невиновности. Разумеется, документы «Баки» были фальшивые. Я, кажется, растолковал ему все яснее некуда. Что же мне теперь, каждый час ему об этом говорить?!

Махони удивленно приподнял бровь.

— Ладно, — вздохнул Император. — Похоже, когда ты уйдешь, мне снова придется чесать Танзу за ухом.

Дело было в аресте и последующем освобождении «Баки». Хотя Ван Дурман предпочел не подавать рапорта, один из агентов Махони, внедренный в штаб 23‑го Флота еще в те времена, когда Ян заправлял Имперской разведкой, так называемым подразделением «Меркурий», не поленился сообщить подробности.

— Первое, что мы должны сделать, сир, это разжаловать болвана Дурмана до палубной крысы третьего класса.

— Я никогда не понимал, — задумчиво проговорил Император — становятся ли существа солдатами по врожденной глупости, или это форма превращает их в идиотов. — Он сделал глоток. — Шесть… сосчитай по пальцам, шесть кретинов в моем дурацком парламенте считают Дурмана величайшим флотоводцем со времен адмирала Нельсона.

— И вы оставите этого чудака заправлять 23‑м Флотом?

— Разумеется, нет. Я соберу, крайне тщательно, огромную массу доказательств. В подходящий момент я отправлю на Пограничные Миры пару-тройку моих ручных депутатов. Вернувшись, они расскажут мне, как там все ужасно. Вот тогда‑то я, с большой неохотой, повешу Ван Дурману еще одну звезду и отправлю к черту на рога сторожить айсберги.

— Сир, боюсь у нас нет на это времени. И мой агент, и Стэн утверждают, что весь экипаж «Баки» состоял из военных моряков. Они и вправду собираются на нас напасть.

— Бросьте на минутку этого вашего Дурмана и наполните мой чертов бокал. А потом скажите мне, что я должен сделать. И нет, сразу вам говорю, я не дам согласия на упреждающий удар по Хизу.

— Это, — произнес генерал Махони, наполняя бокалы, — было одно из моих предложений.

— Не забывай, Ян. Я не начинаю войн. Я их только заканчиваю.

Махони мог лишь развести руками. Он уже не в первый раз выслушивал мнение Императора о том, что в войне не бывает победителей и что чем больше нация воюет, тем слабее она становится.

— Но как насчет этой войны, сир? Как насчет…

— Вы уже пробовали этот довод, генерал. Я все равно не разрешу разместить Первую гвардейскую на Пограничных Мирах. Сейчас мы стоим в каком‑то миллиметре от войны с таанцами. И я буквально из кожи вон лезу, лишь бы она не началась. Я пошлю туда твоих громил, и — бах! — все кончено.

Махони тщательно обдумывал свои слова. Император мог считать его доверенным лицом, возможно, даже другом, но он все равно оставался Вечным Императором. Один неверный шаг, и можно отправиться сторожить айсберги вместе с Дурманом.

— Не обижайтесь, сир, но что, если нам не удастся остановить таанцев?

Император нахмурился, хотел что‑то резко ответить, потом решил сперва допить виски. Подойдя к окну, он задумчиво оглядел дворцовый сад.

— Все бывает, — наконец произнес властитель. — Возможно, я теряю гибкость мышления.

— Значит, я могу…

— Нет, генерал. Никакой Гвардии. — Император еще немного подумал. — Когда, скажите мне, Гвардия в последний раз проходила курс тренировок в джунглях?

— Шесть месяцев назад, сир.

— Слишком давно. Мне стыдно за вас, Махони. Вы позволили им облениться и заплыть жиром.

Махони даже и не протестовал. Он видел, что Император что‑то придумал.