Флот решает всё (СИ)

— Верно, вашсокобродь! — заорал с полуюта боцман Семикозов, и матросы поддержали его дружным гулом. — Хрена лысого лягушатникам, а не наш «Бобр»!

[1] (фр.) дикому казачьему атаману…

VII

Залив Таджура.

На траверзе

крепости Сагалло.

В кои-то веки капитан Ледьюк был вполне доволен начальством! Мало того — приказ адмирала Ольри — подойти к беспомощной русской канонерки и снять с неё остатки команды, после чего завести на «трофей» буксир и сдёрнуть его с остова «Пэнгвэна» — привёл его в совершеннейший восторг. И неудивительно — захватить вражеский корабль в бою — ведь это орден Почётного Легиона, никак не меньше! Он уже представлял, как примет шпагу у русского капитана, как скажет ему что-нибудь героическое, подходящее к этой ситуации и непременно годное для газетной публикации — должные же у него взять интервью по прибытии в la Belle France! Вот, к примеру: «Вы храбро сражались, мсье, но Фортуна сегодня благосклонна к нам!» — чем плохо?

А потом он собственными руками спустит русский флаг и поднимет вместо него французский — непременно чтобы с дырами от осколков, надо распорядиться поискать заранее… Да, и хорошо бы запечатлеть сей исторический момент на фотопластинку — кажется, у артиллерийского офицера есть фотокамера, надо попросить, чтобы он прихватил её, и прочие принадлежности для съёмки с собой, когда они отправятся принимать капитуляцию русской канонерки. И пусть только попробует отказаться, сославшись на нехватку какой-нибудь ерунды!

И в этот самый момент, когда капитан уже видел, как снимает с фала белую с голубым диагональным крестом тряпку, а потом крепит на его место трёхцветное полотнище Третьей Республики, сладостные грёзы прервал тревожный крик сигнальщика.

— Большое судно на три румба! Дистанция пять миль, идёт прямо на нас!

И, спустя пару секунд, за которые Ледьюк выхватил из футляра бинокль, но не успел ещё навести его на незваного гостя:

— Это русский крейсер, мсье!

Капитан вскинул бинокль к глазам, и…

— Merde! Mon Dieu. pourquoi maintenant?[1]

* * *

— Иоганн Карлыч, командуйте начало посадки. — распорядился Казанков. — Раненых, раненых в первую очередь грузите — и пусть матросики разберут койки. Шлюпки будут переполнены, не дай Бог опрокинутся — а так хоть до берега доплывут, тут, вроде, недалеко.

Он только что вахтенный начальник барон Ферзен доложил, что корабль к взрыву подготовлен.

— А вы как же, Сергей Ильич? — осведомился Бирк.

Серёжа посмотрел на приближающийся французский крейсер. До него оставалось меньше мили. «Едва-едва хватит времени, чтобы шлюпки отошли на безопасное расстояние… — прикинул он. И надо ещё не забыть подрезать огнепроводные шнуры в котельном отделении — с таким расчётом, чтобы подрывные прозвучали одновременно с теми, что заложены в пороховых и бомбовых погребах. Французы, известные позёры — их капитан наверняка встанет с 'Бобром» борт — в борт, чтобы провести церемонию сдачи канонерки как можно торжественнее. За что и поплатится, когда придёт время.

…лишь бы только подошёл, не передумал…

— Не стоит совсем уж держать меня за болвана, Сергей Ильич. — сказал Бирк, понизив голос так, чтобы его не слышали остальные офицеры. — Или вы в самом деле полагаете, я не понимаю, что вы хотите взорвать канлодку вместе с «Вольтой»?

Серёжа помедлил.

— Вы, Иоганн Карлыч, хотите что-то возразить?

— Разумеется, хочу! — кивнул старший офицер. — Воля ваша, Сергей Ильич, а только это дурь несусветная, и ничего больше! Ладно, воевали бы мы сейчас с Францией, как во время Крымской кампании, я бы и сам тогда счёл за честь — но класть свою жизнь из-за какого-то дурацкого инцидента, которому мы даже и причины-то не знаем? Глупо, право же — дипломаты не позже, чем через месяц договорятся, историю эту как-нибудь замнут, а вас-то уже не будет в живых! И ведь было бы ради чего — а то, чтобы расколотить антикварное колониальное корыто да поубивать десяток-другой лягушатников? Сами подумайте, стоит ли овчинка выделки?

Казанков внезапно осознал, что согласен с Бирком. Первый запал прошёл, и теперь он оценивал ситуацию… если не спокойно, то хотя бы здраво. Ситуация с обстрелом Сагалло действительно тёмная, имеет смысл воздержаться от непоправимых поступков — дров и так наломано предостаточно. Конечно, сдавать канонерку целой нельзя — в Морском уставе Петра великого прямо сказано: «Все воинские корабли рос­сийские, не должны ни перед кем спускать флага», и правило это действует и по сей день, а вот стоит ли складывать голову ради того, чтобы нанести французам лишний урон — это ещё нужно подумать. Старший офицер кругом прав: дипломаты разберутся, это их хлеб, а его задача на данный момент — сохранить для России жизни её моряков. Включая. Между прочим, и свою собственную.

— Корабль на три румба! — зычно гаркнул сигнальщик, не покинувший своё место на крыле мостика. — И тут же, громко, радостно, так, чтобы услышал каждый на палубе «Бобра»:

— Это наши, вашсокородь господин кавторанг! «Мономах»! Пишут: «Иду на помощь»!