Флотоводцы и мореплаватели Екатерины Великой

Всю ночь с 8 на 9 сентября корабли эскадры дрейфовали. Наступивший день принес «чрезвычайный шторм с дождем и превеликой мрачностью». При неимоверно сильном ветре и громадном волнении корабль «Слава Екатерины» потерял все три мачты и бушприт из-за разрыва железных кованых вант- путенсов (детали крепления вант к корпусу) и самих вант (снасти на парусных судах, укрепляющие мачты и стеньги с боков). Потеряли часть мачт и другие корабли. Из всей эскадры только на фрегате «Легкий» после шторма остались неповрежденными все мачты.

На линейных кораблях и фрегатах из-за чрезмерных напряжений часть корпусных конструкций получила повреждение. Детали набора корпуса выходили из своих гнезд, нарушилось крепление отдельных бимсов (балка поперечного набора корпуса, поддерживающая палубный настил). Разошлись стыки и пазы наружной обшивки корпусов, пеньковая конопатка зачастую выпадала из пазов, и вода свободно проникала внутрь корпуса. Отдельные дубовые кницы величиной в рост человека просто раскололись, сломало отдельные бимсы и пиллерсы (вертикальная стойка, поддерживающая палубный настил).

От непрерывного продольного и поперечного движения элементов набора внутри корпусов ломались и разваливались легкие переборки кают и кубриков. Обломки дерева, сорвавшиеся с места предметы судового оборудования, бочки с провизией быстро перемещались при крене на волнении, ломая все вокруг и калеча людей. Все это усугублялось темнотой во внутренних отсеках кораблей, которую нарушал кое–где слабый свет сальных свечей.

Д. Н. Сенявин вспоминал впоследствии об этих штормовых днях: «Когда течь под конец шторма прибавлялась чрезвычайно и угрожала гибелью, я сошел со шканец на палубу, чтобы покуражить людей, которые из сил почти выбивались от беспрестанной трехдневной работы».

И далее следовал рассказ, свидетельствовавший об отличном знании молодым командиром корабля психологии простых матросов, об учете им психологического фактора в самых сложных обстоятельств ах.

Ранее в записках Сенявин отметил: «В наше время, или, можно сказать, в старину в командах бывали один–два и более, назывались весельчаки, которые в свободное от работ время забавляли людей разными сказками, прибаутками, песенками и прочие. Вот и у нас на корабле был такого рода забавник — слесарь корабельный; мастерски играл на дудке с припевами, плясал чудесно, шутил забавно, а иногда и очень умно. Люди звали его «кот–бахарь»».

Теперь продолжим рассказ Сенявина о сентябрьском шторме 1787 г., о том, что он увидел, когда спустился со шканцев в палубу: «… и вижу, слесарь сидит покойно на пушке, обрезает кость солонины и кушает равнодушно. Я закричал на него: «Скотина, то ли теперь время наедаться? Брось все и работай!» Мой бахарь соскочил с пушки, вытянулся и говорит: «Я думаю, ваше высокоблагородие, теперь то и время поесть солененького! Может, доведется, пить будем!» [85] Теперь, как вы думаете, что сталося от людей, которые слышали ответ слесаря? Все захохотали, крикнули: «Ура, бахарь, ура!» Все оживились, и работа сделалась в два раза успешнее»[31, с. 274].