Флотская Юность

В субботу днем многие, не идущие в город, курсанты смотрели в Ленинской комнате телевизор. Все новостные каналы, как и газеты, были заполнены сообщениями о крылатых ракетах и «Першингах», нацеленных на нашу страну. На этом фоне промелькнувшее сообщение о том, что в ответ наши подводные ракетоносцы подплыли к берегам Америки, не получило должного освещения. Никогда еще, с шестьдесят второго года, не ощущалось в воздухе такой угрозы.

Но жизнь продолжалась. В 1968 году впервые вышла в эфир телепрограмма «В мире животных». Она выходила по субботам и пользовалась большой популярностью у курсантов «Системы», находящих много общего между своей жизнью в «Системе» и звериной жизнью, особенно обезьян. Нужно заметить, что программа «В мире животных» выходила в течение 37 лет!

Закончилось «бабье лето», зарядили дожди… Северо-западный ветер стучал в наши окна, наводя грусть и тоску. Учеба чередовалась дежурствами, караулами, нарядами на камбуз и дневальством по роте. Иногда, стоя в карауле, под проливным дождем, в дождевике до пят, у какого-нибудь овощного склада, исхлестанный дождем и продрогший, я думал:

Зачем и кому все это нужно? Ведь наша задача — учиться, изучать атомные реакторы и уметь их правильно эксплуатировать. И, честно сказать, не находил убедительного ответа, кроме одного слова — «надо». Кстати, поиск ответов на «идиотизмы» флотской жизни, где «круглое тянут, а квадратное катят», привел меня в дальнейшем к серьезным стычкам с командиром роты, и я подумывал даже об уходе из «Системы». Но сейчас не об этом.

Наступил 1969 год. Новогодний праздник я встретил в «Системе». Мы заступили дежурной ротой. Погода была ветреной и холодной, минус два-три градуса, но снега не было.

В начале января в газетах промелькнуло сообщение о первом в мире полете сверхзвукового пассажирского лайнера ТУ-144 с крейсерской скоростью 2500 километров в час. Это крупнейшее достижение советской науки и техники в авиастроении. Здорово!

После Нового года началась горячка нашей первой зимней экзаменационной сессии.

Именно тогда, перед первой в своей жизни сессией, я начал писать шпаргалки. Да, да, не удивляйтесь. Написание шпаргалок систематизирует знания, позволяет вспомнить материал и разложить его в памяти по полочкам, позволяет на экзамене застраховать себя от «случайностей». Шпора находилась со мной — это придавало уверенность. Но написанное не означает, что шпаргалку следует применять. Здесь каждый действует на свой страх и риск. Хотя находились виртуозы, которые использовали «самолеты» — написанные вкривь и вкось листы с ответами, которые подкладывались, вынимая из-за пазухи сразу на стол. Были любители шпаргалок, которые писались очень крупно на больших листах и показывались через окно, если экзамен проходил в аудитории на первом этаже. Были специалисты по микро-шпаргалкам, для чего нужно было обладать острым зрением…

С горем пополам переползли через свою первую сессию… Кто-то остался в «академиках» — так называли курсантов, не сдавших экзамены и оставшихся в училище пересдавать их в отпуске. Сессия была очень тяжелой — и от непривычки, и от того, что многое было запущено, и от того, что одна высшая математика или начертательная геометрия чего стоила. Так, мой одноклассник не мог несколько раз сдать экзамен по начертательной геометрии. Остался в «академии» и, выкрасив белой краской переплеты десятка высоких полукруглых в верхней части оконных рам чертежного зала, все-таки получил выстраданный, вернее «выкрашенный» зачет.

Класс наш, в общем-то, дружный. Конечно, как и в любом коллективе, в нем имелись группки по интересам. Скажу о себе: человек я не конфликтный, со всеми поддерживал ровные отношения. Но были ребята, с кем я общался больше, чем с остальными. Одноклассник, сидевший за конторкой впереди меня, которого все звали Камо, по созвучию с его фамилией, и чей стриженный затылок я наблюдал все пять лет, был одним из них. Отличный парень. За товарища, как говорится, «последнюю рубаху отдаст». Интересный факт — по его рассказам, в историческом музее их республики было выставлено старинное седло его пращура. Их род вошел в историю. Не каждый может этим похвастаться. Не знаю почему, видимо по какому-то связанному с историей их народа наитию, я сам себе вроде бы в шутку говорил: «Быть Камо адмиралом».

Пройдет несколько десятков лет, и он, всей своей многолетней службой, отношением к делу, требовательностью, честностью, проницательностью и дальновидностью доказавший, что заслужил, станет адмиралом военного флота своей уже страны, на Каспийском море.

Другой одноклассник — умный, начитанный, открытый парень, с кем мне было интересно общаться, сидел за конторкой позади меня. Через много-много лет мы, случайно встретившись в городе на Неве, разговорились и выяснилось, что он морячил больше нас всех. После службы на флоте много лет управлял реакторами современнейшего атомного ледокола, не раз ходил к Северному полюсу…

Вот такими стали во взрослой жизни мои училищные товарищи.