Флоту - побеждать!

Почти четвертьтонному изделию Путиловского завода хватило энергии пронизать и трёхметровую толщу воды, разделявшую место падения и вражеский борт, и собственно борт. 'Ясима' получил удар ниже пояса. Не броневого, просто под ватерлинию. Мощный траверс японского броненосца без особых проблем выдержал взрыв десятидюймового снаряда, чего нельзя сказать о стали борта - вырвало здоровенный кусок, и в образовавшуюся пробоину весело хлынула морская вода.

'Ясима' уже до этого принял своим бортом несколько снарядов главного калибра с 'Пересвета' и 'Петропавловска', но большинство из этих попаданий были без особых проблем отражены главным броневым поясом, имевшим очень солидную, можно сказать избыточную толщину. Зато в остальных местах броня имелась достаточно 'жиденькая' и, зачастую, прошивалась даже средним калибром русских - половина шестидюймовых орудий правого борта броненосца к этому моменту уже вышли из строя. А кроме всего прочего имелась уже пара дырок в корме. В полуметре от ватерлинии. И волны туда захлёстывали регулярно.

Не прошло и пяти минут, как капитану первого ранга Сакамото доложили, что броненосец не способен более поддерживать эскадренный ход - необходимо покинуть строй, хотя бы начерно заделать пробоину, только тогда можно будет попытаться дать узлов двенадцать-тринадцать. Пока же даже девятиузловую скорость держать опасно. Очень опасно.

Выбора не было - либо выйти из боевой линии в невероятно тяжёлый для эскадры момент, но позже вернуться в строй и продолжить сражение, либо почти гарантированно погубить 'Ясиму'. Окончательно и бесповоротно погубить.

- Три румба влево! - наконец принял решение Сакамото.

А с 'Петропавловска' почти тут же последовало подтверждение того, что решение это оказалось верным - двенадцатидюймовый снаряд пробил броню среднего каземата, устроив ещё один локальный фейерверк на борту броненосца. Рвануло очень эффектно, и теперь 'Ясима' мог стрелять на правый борт только из двух шестидюймовок. Одну из вышедших из строя ещё имелись шансы сделать боеспособной через час-другой, остальные же потеряны безвозвратно. То есть, может быть, в заводских условиях их ремонт и представлялся возможным, но для этого сначала нужно было добраться до японского порта...

На 'Пересвете' и 'Петропавловске', увидев, что их общая цель покидает строй, дружно проорали 'Ура!'. Но расслабляться по этому поводу отнюдь не собирались - загудели электроприводы и башни стали хищно перенацеливать свои орудия на новые жертвы. И не только башни, разумеется. Огонь, ведомый по 'Сикисиме' и 'Ниссину' усилился практически вдвое. И если на отлично защищённом японском броненосце это сказалось не очень фатально, то броненосному крейсеру, который стали разносить в пух и прах уже в восемь только двенадцатидюймовых стволов 'Севастополь' и 'Петропавловск', пришлось очень лихо.

За десять минут даже главный броневой пояс изделия фирмы 'Ансальдо' пробило дважды, рванула кормовая башня главного калибра, длиннющие языки пламени вырывались из носового каземата, рухнула мачта, раздраконило четыре вентилятора на палубе, оба дальномера, выкосило более половины из состава расчётов палубной артиллерии.

Скорость, и так невысокая, упала на три узла и 'Ниссин' уже не был в состоянии вести следующие за ним 'Якумо' и 'Асаму' со скоростью броненосцев Того. Израненный крейсер тоже повалило влево. Хоть единственная мачта была сбита, и не имелось возможности отдать соответствующие распоряжения ни флагами, ни по радио, но командир 'Якумо' Мацути прекрасно понял, что флагман не ведёт за собой, а выходит из боя. Поэтому поспешил передать на следующую в кильватере 'Асаму' приказ временно увеличить ход на один узел, чтобы поскорее подтянуться к своим броненосцам и образовать хоть какую-то единую линию. Линию уже в пять против восьми...

Однако получали не только японцы - получив приказ адмирала Того стрелять индивидуально, командиры 'Асахи' и 'Сикисимы', не сговариваясь, приняли одинаковое решение: действовать по принципу 'где тонко - там и рвётся', то есть стрелять по наименее защищённым русским кораблям из находившихся в зоне поражения их орудий - по российским 'недоброненосцам', 'Победе' и 'Пересвету'.

- А вот и снова по нашу душу, господа, - мрачно процедил Вирен, когда невдалеке от скулы 'Пересвета' вздыбился фонтан от падения японского снаряда. - Для первого пристрелочного - очень неплохо положили.