Флоту - побеждать!

Отряд разделился, 'Хаядори' и 'Харусаме' стали заходить на вражеский корабль с левого борта, а 'Мурасаме' с правого. 'Асагири' слегка поотстал. Намеренно поотстал.

— Не открывать огонь! — нервно крикнул Кроун, когда был получен доклад о факелах с обоих сторон

Лейтенант Черкасов пожал плечами, но всё‑таки продублировал приказ командира в башни и казематы. Сам он ни секунды не сомневался, что его подопечные, комендоры 'Пересвета', прекрасно усвоили урок майского сражения, и начнут стрелять либо по команде, либо в случае минного попадания. Ошибся. Несмотря на полученный приказ, когда с обеих сторон вспыхнули огни прожекторов, которые очень быстро выхватили из темноты борт броненосца, офицерам, командующим группами орудий, стало ясно, что японцы уже не выпустят из этих пучков света 'Пересвет' — спрятаться в ночи возможности уже нет. Поэтому казематы загрохотали выстрелами не дожидаясь приказа. И правильно сделали.

Броненосец бил с двух бортов, всеми оставшимися в строю пушками среднего и противоминного калибра. Даже кормовая башня успела три раза шарахнуть по прожекторам сегментными снарядами. Плотность огня оказалась чувствительной: 'Мурасаме' потерял ход, а флагманский 'Хаядори' вообще разнесло в клочья. Казалось, что 'гиенам' дали понять: 'Слишком рано вы пришли за плотью раненого льва'…

— Миноносец под кормой! — резануло криком с боевого марса грот — мачты.

Да. Три эсминца Четвёртого отряда просто отвлекали на себя внимание и огонь, чтобы расчистить дорогу для 'Асагири', заведомо приносили себя в жертву ради его атаки. И капитан — лейтенант Исикава не оплошал, его истребитель успел. Успел выпустить обе торпеды, прежде чем получил два попадания шестидюймовыми снарядами из кормового каземата 'Пересвета'. Одна прошла мимо. Зато вторая в борт гиганта всё‑таки угодила.

Рвануло почти в середине правого борта. Здорово рвануло. На мостике, все, кто в данный момент не держался хоть за что‑то надёжное покатились кубарем. Одновременно броненосец задрожал как рессорная коляска, едущая по булыжной мостовой. Старший штурман Тихминёв, поднявшись с палубы, быстро схватил спасательный круг и бросился за борт. Его примеру последовали сразу несколько матросов.

— Не авралить! — внезапно охрипшим от напряжения голосом заорал Кроун. — Броненосец ещё плывёт! Всем по местам!! По боевому расписанию!!!

Вирен тоже быстро поднялся, но, почему‑то, в первую очередь стал старательно чистить колени практически и не испачканных брюк. Кроун удивлённо посмотрел на адмирала, но встревать не посмел, ибо понимал, что 'потрясение' произошло не только физическое, но и психологическое, а в такие минуты человеческая психика способна и не на такие выверты.

Чёткие распоряжения командира сделали своё дело — паника прекратилась, снова заговорили пушки, добивая 'Асагири' и 'Муросаме', но 'Пересвет' накренился уже очень серьёзно. Стало понятно, что дойти не удастся не только до Порт — Артура, но и до Дальнего. Затапливаемая корма, вроде бы даже слегка выправляла дифферент на нос, но крен на правый борт нарастал угрожающе. Трюмный дивизион опять‑таки сделал контрзатопление, но было совершенно ясно, что 'Пересвет' до родного порта не довести.

— Предлагаю брать курс на берег, Николай Александрович, — Вирен пришёл в себя и снова стал адекватен.

— Уже сделано, — хмуро отозвался Кроун. — Только ближайший берег здесь — Эллиотский архипелаг.

— Но там же японцы!

— Почти наверняка. А у нас есть выбор? Сразу скажу, ваше превосходительство: Я не позволю топить 'Пересвета' посреди моря, если есть хоть какая‑нибудь возможность добраться до берега. Пусть даже и до вражеского. Пока броненосцу не угрожает пленение, я буду стараться сохранить каждую жизнь на его борту. И вообще, давайте сначала хоть на какую‑нибудь мель выбросимся, а потом поговорим о том, что делать дальше.

— Не возражаю, — пожал плечами Вирен. — Но считаю, что готовить броненосец к взрыву можно начать уже теперь…

Очередным контрзатоплением удалось несколько спрямить крен, но 'Пересвет' в результате здорово осел кормой. Уже не самые высокие волны стали захлёстывать на палубу юта.

Кроун приказал снизить ход до четырёх узлов, а в низах оставил только минимально необходимое количество кочегаров и механиков. Практически весь экипаж находился на верхней палубе, и в любой момент был готов посыпаться за борт, если броненосец начнёт опрокидываться.

— Когда же берег? — вопрос командира броненосца был адресован вникуда, ибо смешно ожидать реального ответа от тех, кто стоял рядом на мостике. — Надо же было так запаниковать именно Тихминёву — мало того, что младший штурман убит, так ещё и старший заистерил как беременная баба.

— Да уж, — согласился адмирал, — до рассвета ещё часа два, а мы понятия не имеем, где находимся. А скоро, если я не ошибаюсь, начнём черпать воду орудийными портами.

— Я, ваше превосходительство, приказал их закрыть и, по возможности… — попытался вмешаться в разговор Черкасов.