Флоту — побеждать!

На «Пересвете» и «Петропавловске», увидев, что их общая цель покидает строй, дружно проорали «Ура!». Но расслабляться по этому поводу отнюдь не собирались — загудели электроприводы и башни стали хищно перенацеливать свои орудия на новые жертвы. И не только башни, разумеется. Огонь, ведомый по «Сикисиме» и «Ниссину» усилился практически вдвое. И если на отлично защищённом японском броненосце это сказалось не очень фатально, то броненосному крейсеру, который стали разносить в пух и прах уже в восемь только двенадцатидюймовых стволов «Севастополь» и «Петропавловск», пришлось очень лихо.

За десять минут даже главный броневой пояс изделия фирмы «Ансальдо» пробило дважды, рванула кормовая башня главного калибра, длиннющие языки пламени вырывались из носового каземата, рухнула мачта, раздраконило четыре вентилятора на палубе, оба дальномера, выкосило более половины из состава расчётов палубной артиллерии.

Скорость, и так невысокая, упала на три узла и «Ниссин» уже не был в состоянии вести следующие за ним «Якумо» и «Асаму» со скоростью броненосцев Того. Израненный крейсер тоже повалило влево. Хоть единственная мачта была сбита, и не имелось возможности отдать соответствующие распоряжения ни флагами, ни по радио, но командир «Якумо» Мацути прекрасно понял, что флагман не ведёт за собой, а выходит из боя. Поэтому поспешил передать на следующую в кильватере «Асаму» приказ временно увеличить ход на один узел, чтобы поскорее подтянуться к своим броненосцам и образовать хоть какую-то единую линию. Линию уже в пять против восьми…

Однако получали не только японцы — получив приказ адмирала Того стрелять индивидуально, командиры «Асахи» и «Сикисимы», не сговариваясь, приняли одинаковое решение: действовать по принципу «где тонко — там и рвётся», то есть стрелять по наименее защищённым русским кораблям из находившихся в зоне поражения их орудий — по российским «недоброненосцам», «Победе» и «Пересвету».

— А вот и снова по нашу душу, господа, — мрачно процедил Вирен, когда невдалеке от скулы «Пересвета» вздыбился фонтан от падения японского снаряда. — Для первого пристрелочного — очень неплохо положили.

— Бог не выдаст, Того не съест, — попробовал пошутить Кроун, но ближайшие же минуты показали, что положение стало достаточно серьёзным — по броненосцу бил «Сикисима», артиллеристы которого были лучшими на всём японском флоте. И попадания вскоре не замедлили последовать: сначала несколько снарядов среднего калибра попали по трубам, казематам и в броню, а потом двенадцатидюймовым взломало борт впереди носовой переборки. К тому времени уже имелась большая пробоина и за ней. Через неё вода попала в жилую палубу и поступала в подбашенное отделение, погреба, отделение минных аппаратов и динамо-машин. Последние пришлось остановить, а обслуживающий их личный состав срочно вывести наверх. Поскольку в носовую башню прекратилась подача электроэнергии, она перешла на ручное наведение и заряжение, что, конечно, сказалось на её скорострельности. В подбашенном отделении осталось отрезанные водой двадцать пять человек, но они продолжали свою работу, беспрестанно подавая наверх снаряды и заряды.

— Какую скорость можем поддерживать? — нетерпеливо обернулся к Кроуну адмирал.

— Пока знаю столько же, сколько и вы, ваше превосходительство, — спокойно ответил Вирену командир броненосца. — В машинном всё в порядке — могут дать и шестнадцать узлов. А вот что творится в носовых отсеках — нужно ждать доклада…

Доклад «явился» буквально через несколько секунд, в лице старшего офицера:

— Худо дело — переборки вспучило, могут и не сдержать. Почти наверняка долго не сдержат. Подпёрли чем можно, но это проблемы не решит нужно либо снижать скорость до десяти-одиннадцати узлов, либо, что более на мой взгляд разумно, вообще выйти из кильватера и завести пластырь. Заодно и воду попытаемся откачать, и какое-никакое деревянное подкрепление поставить…

— Аполлон Аполлонович, — с неприязнью глядя на лейтенанта процедил Вирен, — вы понимаете, что идёт бой, и выводить броненосец из линии сейчас совершенно недопустимо?

— Понимаю, ваше превосходительство, — спокойно глядя в глаза адмирала, ответил Дмитриев. — Я сообщил факты и своё мнение по этому поводу. А принимать решение вам.

Свежеиспечённый контр-адмирал посмотрел на лейтенанта отнюдь не с восхищением, но уже понял, что прав этот обер-офицеришка, а не он.

— Согласен, — процедил сквозь зубы младший флагман. — Выходим вправо. Поднять сигнал: «Имею повреждения. Эскадренный ход поддерживать не способен до их исправления».

«Пересвет» стал постепенно отклоняться в сторону от генерального курса, что с удовлетворением отметили японцы: наконец-то и русский корабль линии был выбит из строя.

Десятидюймовые пушки «Победы» имели лишних пять тонн по сравнению со своими аналогами на «Пересвете» и «Ослябе». А дальнобойность их была ниже. С чего бы это?