Фокус гиперболы

Будто Папа – человек крепкий, но уже далеко не юноша – сильно перетрудился с молоденькой аспиранткой. Была у нас такая. При ее появлении у всех, кто видел ее впервые, отвисала челюсть, в голову, извини за натурподробности, ударяла сперма, глаза лезли на лоб и оттопыривались штаны. В публикациях этой дивы иногда явно сквозил папин стиль, что и было, видимо, основанием для кривотолков о папиной «сладкой смерти». Ну, и последняя версия: Папу отравил на почве ревности кто-то из воздыхателей этой прелестницы. Как говорится: за что купил, за то и продаю. Но, как бы там ни было, со смертью Папы радужные научные перспективы отодвинулись в туманную даль. И тогда Бокий снова обратил свой взор к Тибету (говорили, что он отправлял туда экспедиции и раньше, но неудачно) и решил отправить в Тибет за знаниями весьма способного ученого Петра Соколова. И меня вместе с ним, причем так, что Петр об авторстве этой затеи и участии в ней Бокия и ГПУ не имел ни малейшего представления. Бокия же, вероятно, подтолкнули к этому решению немцы. Как только Генрих Гиммлер, надеюсь, тебе известно это имя, стал рейхсфюрером СС, а это назначение состоялось в начале 1929 года, черный орден приступил к тибетским изысканиям. До прихода фюрера к власти это делалось в обстановке строжайшей секретности.

Вот так, с подачи Глеба Ивановича Бокия, мы и попали сначала в Харбин, а затем в Тибет. В Харбине белоэмигрантская контрразведка пристегнула к нам Дамдина. Спасибо ей за это, потому что случилось непредвиденное: отношения между нами переросли в настоящую дружбу. Я, помнится, говорил тебе об этом. Второй и полной для всех неожиданностью было решение Петра остаться послушником в тибетском монастыре Самье. Он там и остался, проявив решительность и твердость духа, достойную его имени. Ведь Петр по-гречески – камень, скала.

Я уехал в Австралию. Дамдин вернулся в Харбин.

К 1939 году мне стало ясно, что мир движется к войне. Я к тому времени был уже человеком небедным и как русский патриот хотел быть полезен Родине. (Черт, не люблю я этот пафос, но тут ничего не попишешь.) Открыто объявиться я не мог. Вячеслав Менжинский, он в год нашего «побега» из России был председателем ОГПУ, к тому времени уж давно умер, Бокия расстреляли как врага народа, так что для всех в России я был беглец, предатель и подлежал безусловной ликвидации. Единственный человек, кто мог бы мне помочь в этом деле, и кому можно было довериться, был Соколов Петр. Не буду забивать твою голову ненужными подробностями, скажу только, что Бокий позаботился о том, чтобы у Соколова была возможность возвращения на Родину. Через Швецию.

И я отправился к Соколову. Мне повезло, я застал его буквально на пороге монастыря. Он тоже пришел к мысли о неизбежности войны для СССР и потому решил вернуться домой. Петр действительно помог мне. Не ведаю: сколько танков и самолетов собрали на мои деньги, но я, поверь мне, горжусь этим. Да. А Петр погиб в 42 –м году в осажденном Ленинграде.

Дамдина я нашел в пятьдесят девятом году. Случайно услышал по радио, что некоего Дамдина Красный Китай обменял на своего прогоревшего на Тайване разведчика. К счастью, это оказался тот Дамдин. Дальнейшее тебе известно. Кстати, на Дамдина ты можешь положиться в любой ситуации как на самого себя. Да. Так вот, вернусь назад, в 39 -й год. При расставании Петр прочитал мне письмо его отца из Каира. Отец Петра еще до февральской революции выехал из России в Египет читать лекции по истории на факультете египтологии Каирского университета и так там и остался. Петр зачитывал письмо, а я никак не мог понять: зачем он это делает, и потому слушал вполуха. Речь в письме шла о том, что первые сведения о поисках рецептов бесстрашия, бессмертия и мирового могущества восходят аж к третьему или даже четвертому тысячелетию до нашей эры. Еще герой шумерских баллад Гильгамеш страдал и искал цветок бессмертия. А спустя полтысячелетия его потомок – Саргон Древний – будто бы открыл секрет бесстрашия, сделал таковыми своих воинов, одержал ряд блестящих побед и объединил страну. Возникла первая цивилизация – Шумерская. Еще ее называют Месопотамской. Затем египтяне, царь Соломон, Александр Великий, императоры Октавиан Август и Тиберий. На этом абзаце письма, я это точно помню, Соколов остановился, посмотрел на меня долгим взглядом и сказал: – Твои глаза пусты и безразличны. Но запомни: и тебя не минует чаша сия. – И больше ничего не сказал. Я не совсем понял его: Александр Великий, Август, Тиберий и какая-то чаша, да и вообще – причем здесь я, – но не стал углубляться в детали. Однако сказанное запомнил. Запомни и ты. И прости за сумбур. Эти листки прошу сжечь.

А теперь вперед, к невестам».

Глава IV. Принцип свахи.