Фокус-покус, или Волшебников не бывает

– Что? – Ярослав вскочил, но Эдуард Сергеевич уже вошел в студию. Костюм висел на нем как на вешалке, и рука тряслась больше обычного. Он направился к бледному, как смерть, Страхову.

– Сынок, что же ты? – спросил он. – Я же тебе отец.

– Ты мне – никто! – бросил тот, вставая с дивана.

– Как же так? – без тени улыбки поинтересовался ведущий. – Вы же искали своих родителей?

– Я ухожу, – сказал целитель, глядя только на Василису.

– Куда же вы! – крикнул ведущий. – У нас еще столько вопросов. К примеру, о том, как вы убили собственную мать, украли деньги на ее лечение.

Ярослав остановился на полпути, словно ему в спину выстрелили из пистолета и пуля пронзила его между лопаток. Он замер, затем обернулся, посмотрел на своего отца – и взгляд был таким, что у Василисы вдруг кровь остыла в жилах. Что-то было не так. Только бы он ничего не сделал своему старику прямо в прямом эфире.

– Значит, ты хочешь рассказать ей, – Ярослав ткнул пальцем в Василису, – как я украл деньги на лечение мамы?

– Как ты мог? – пробормотал Ковалевский, и в глазах его застыли слезы.

Страхов вздрогнул, словно ему дали пощечину, а затем пошел… побежал, понесся прочь из студии. Операторы были готовы к этому. Они преграждали путь, задавали вопросы. Ловили в коридоре, снимая то, как он бьет кулаком по стене. Ярослав отбивался руками и ногами, молчал, только требовал прекратить съемку. Девушка знала, что перед съемкой он, как и все они, подписывал бумагу, разрешающую съемку и показ материалов. Здесь уже ничего нельзя было поделать.

Когда Ярославу удалось вырваться на улицу и оторваться от преследователей с камерами, он забежал в ближайший двор, обрушился на лавочку и зарычал, как дикий зверь.

Целителя Страхова больше не существовало. Он был уничтожен.

* * *

Съемки возобновили где-то минут через сорок. Да уж, за целителем гонялись долго и упорно – все сняли, даже то, как он собственноручно разбивает камеру. Образ благородного волшебника слетел с него, как шелуха. Он даже не попытался оправдаться, разыграть торжественное примирение с отцом, чего, признаться, ожидали все. И Василиса, кстати, тоже.

Страхов убежал в неизвестном направлении, но программа должна продолжаться, и Ковалевский под сочувственные вздохи аудитории рассказал, как оно так случилось – как развалилась семья, казавшаяся такой крепкой, благополучной и счастливой.

Алеша рос умным не по годам. В этом Василиса не сомневалась. Он был отличником, и отец втайне мечтал, что сын пойдет по его следам – в науку. Они жили в самом центре Ленинграда, в просторной трехкомнатной квартире.

– Но не в той, где вы живете сейчас, – уточнил ведущий, памятуя о жуткой трущобе из сюжета.

– Что вы, – покачал головой Эдуард Сергеевич.

– Как же так получилось?

– Леночка заболела.

– Леночка – это ваша жена?

– Моя покойная жена, – пояснил старик. – Ей требовалось дорогостоящее лечение в Германии. Дело в том, что Алешка задурил матери голову какими-то травами и биодобавками – они тогда только появлялись, и он ими торговал.

– Но ведь это его собственная мать!

– Алексей вырос чудовищем. Я не знаю, что мы сделали не так. Самое ужасное, что он выглядит таким честным, таким вызывающим доверие.

– С этим трудно спорить, – согласился ведущий.

– Самое страшное, что он мог лгать в лицо людям, которые любили его больше всего на свете.

– Ложь – страшное оружие, – выдохнул ведущий.

– Но мы воспитывали его по-другому! – воскликнул Ковалевский. – Леночка думала, что Алексей искренне хочет помочь. Он может выглядеть таким убедительным. Она верила ему.

– И что же вы не вмешались? – продолжал ведущий.

– Я вмешивался! Говорил ему, что это кончится плохо. Но она верила безоговорочно Алеше – он же был на пятом курсе медицинского института. Не пошел в науку, но мы все равно были довольны. Сын говорил, что хотел помогать людям. Но эта ерунда с биодобавками… Когда мать пришла к врачам, было уже очень поздно.

– Вы сказали, что в Германии ей могли бы помочь? – уточнил ведущий.

– Могли бы. Я был в отчаянии, умолял Алексея продать квартиру и вылечить Леночку. Просто не мог смириться с тем, что ее не станет.

– Судя по тому, что мы все видели, – ведущий махнул рукой на экран, – квартиру вы продали.

– Да, – грустно кивнул головой Ковалевский.

– Помогло лечение?

– Жена не попала в Германию. – Плечи старика начали дрожать. Он уронил лицо в ладони и зарыдал. – Алексей забрал все деньги и сбежал. Бросил нас в этой дыре.

– Не может быть! – Зал буквально забился от ярости и возмущения.

– Леночка умерла. Я остался совсем один – навсегда, – сквозь слезы прошептал Ковалевский. Камеры снимали его лицо крупным планом. Сердце Василисы сжалось от жалости. – Потерял жену и сына. Потому что он мне – не сын.

Ковалевский подскочил и показал пальцем на ту дверь, куда ушел Ярослав. Потом он упал на сиденье и снова закрыл лицо.