Фокус с поличным

Улица неизвестного мне Ивана Лузги представляла собой нечто весьма приличное… лет этак двадцать назад. Сейчас эти довольно обшарпанные пяти– и шестиэтажные дома внушали разве что тоскливую жалость.

Мне нужен был дом восемнадцать, первый этаж, квартира пять, и нашелся он без проблем. Я припарковалась и вышла, на ходу расстегивая пиджак, и несколько раз распахнула и запахнула его, чтобы охладиться. Здесь оказалось куда теплее, чем в Тарасове; давал о себе знать близящийся июнь. Во дворе восемнадцатого дома размещалась неожиданно приличная детская площадка, на которой я не без удивления увидела курицу. Курица мне, напротив, нисколько не удивилась, продолжая путь от песочницы в сторону детских качелей.

Но дальше дело встало. Я обошла дом по кругу, но так и не поняла, где располагается именно сам подъезд, через который жильцы как-то должны были попадать в свои квартиры. На первом этаже дома располагался детский сад. Черт, ну не через него же они ходят, в самом деле?

Хотя…

Я глянула на часы. Половина второго. Вроде в это время у детей тихий час.

Я поднялась на крыльцо и нажала на звонок. Потом еще раз нажала и поняла, что он не работает. В следующий же момент мне пришлось очень резво отскочить в сторону; дверь распахнулась, выпуская наружу двух немолодых женщин в отглаженных халатах. Похоже, нянечки. На изможденных лицах женщин читалось явственное желание немедленно покурить.

Не удостоив меня и взглядом, они торопливо прошли к дальнему краю площадки, встали возле деревянного коня на мощной ноге-пружине. И почти синхронно извлекли из халатов пачки сигарет и коробки спичек.

В Тарасове я видела спичечные коробки разве что у завсегдатаев бара «Готика»; молодежь считала богемным шиком прикуривать именно от спичек, модно, мол, стильно и винтажно. И вроде как улучшает вкус табака.

После одного давнего своего задания я не курила больше года. Но позднее старая привычка вернулась. Правда, частично: пачка «Житан», которую я сейчас нащупывала в сумочке, была куплена полгода назад и едва тронута.

После вчерашнего перформанса «я – работница фонда» я решила, что найденный ход вполне неплох. И нарочно вырядилась как канцелярская курочка, офисная работница с благородными устремлениями.

– Здравствуйте. – Я показала приветственно распахнутую пачку «Житан», для этой глубинки заметную роскошь. – Сменяемся на огонек?

– Можно, – осторожно заметила одна из женщин. Та, что была немного выше и шире в плечах.

Я получила огоньку, детсадовские дамы задымили «Житаном», ощупывая меня цепкими взглядами старожилок. Мол, кого это к нам принесло и что это нам, таким красивым, здесь понадобилось?

Для убедительности образа я прихватила с собой папку с досье Дорошевич, надела очки без диоптрий и не стала краситься. Пусть видят, что я на одной с ними ступени: не думаю, что у сотрудников всяких там некоммерческих фондов такая уж большая зарплата.

На середине сигареты я оглянулась на первый, детсадовский, этаж дома; отметила, что ремонт был сделан не так уж давно и вполне старательно. И закинула удочку:

– Девушки, а вы не знаете, как мне попасть на первый этаж, к квартирам? Ищу человечка, дом восемнадцать, первый этаж, квартира пять.

«Девушки» переглянулись. Вторая, более субтильная, чем ее товарка, затянулась и, прищурившись, выдала закономерное:

– А вам по какой надобности?

– Я из частного социального фонда «Опека», – начала я, – фонд помогает людям, оставшимся без жилья и работы, а также пожилым. И еще помогает найти потерянных родственников наших подопечных…

– Ага, чтобы было на кого свалить эту вашу опеку и денежки фонда не тратить, – цинично хохотнула первая нянечка, одной сильной затяжкой докуривая сигарету. Выпустила дым, втянула его широкими трепещущими ноздрями. По всему видать, давняя и опытная курильщица. А из садика за такое не попросили, потому что кто ж еще будет за дитями смотреть?

– Нет, мы так не поступаем, – с искренней обидой за дело возразила я.

– А чего ж надо тогда? – спросила вторая. Она курила медленно, короткими затяжками: смаковала. – Вас как звать-то, фея-крестная?

– Виктория Петровна Сухостоенко, – моментально выдала я, – и я здесь сейчас потому, что… да, почти фея-крестная. Я разыскиваю одну женщину, жившую здесь, как раз на первом этаже, в пятой квартире.

Мне повезло: первая нянечка зыркнула на ярко расписанные стены первого этажа (цветы, животные, деревья – сплошной позитив), оглядывая окна и явно что-то припоминая. И выдала задумчиво:

– Дорошевич-то ищете? Ленку?

– Елену Марковну Дорошевич, вы угадали! – обрадованно закивала я и вытянула из папки распечатанную фотографию с телефона – с самого позднего группового снимка. – Вот.

– А что за дело-то такое? Кто ее ищет? – Вторая женщина выхватила снимок прежде первой, поднесла к самому носу. – Она здеся больно молодка, смотри, Дашуль.

– Вообще не узнать. – «Дашуль» едва глянула. Потом перевела взгляд на меня. – Так что за дело? Чего ее ищут-то?

– Один из наших подопечных хочет оставить ей наследство. Он, увы, очень болен, и…

– Большое? – азартно спросила товарка Дашули.