Фокус с поличным

Пока она была в зале, я слегка обеспокоенно и придирчиво рассмотрела себя в зеркале и обнаружила два седых волоса в прическе. Оперативно выдернула их. Начинается… Краска для волос, пришло твое время!

– Вам повезло. – Администратор вернула меня в реальность. – У Майи Ринатовны сейчас просвет между клиентами, и она сможет уделить вам время! Позвольте вас проводить!

Было удивительно это наблюдать, но Майя, в отличие от, скажем, той же Валерии Рудольфовны, со временем внешне изменилась мало. Да, морщины. Да, спина покруглее, живот позаметнее и ноги потолще. Но – походка, улыбка, взгляд, жесты показывали: эта женщина умеет подать себя. Всегда умела. Налицо и природная грация была, и элегантность.

«Где сядешь, там и слезешь», – вдруг прозвучало у меня в голове Милиным голосом.

– Я вас слушаю, что вы хотели? – Нетерпеливый тон человека, которого оторвали от дела.

– Майя Ринатовна? Зинатуллина?

– Нет, – насмешливо и протяжно возразила она. Глаза из-под умело накрашенных век смотрели пристально, оценивающе.

– Сейчас вы не Зинатуллина, мне говорили. Но вроде бы до сих пор – Майя Ринатовна.

– Что вы хотели? – грубовато повторила она. – Вот что, давайте-ка выйдем покурим, я не собираюсь тут при клиентках с вами любезничать.

«Любезничать ты и не начинала», – мысленно возразила я.

Мы с ней вышли через служебный коридорчик в маленький внутренний двор. Первый этаж, судя по перекрытым окнам и решеткам, был нежилой.

– Так чего у вас там? – Она извлекла из кармана сигареты и зажигалку, жестом предложила мне. Я взяла сигарету. Дежавю: разве что у нянечек в детсаде в Запокровском халаты были не розовые.

Закурив, я извлекла из папки распечатку фотографии Елены Дорошевич.

– Вам знакома эта женщина?

– Не-а. – Неторопливый выдох дыма практически мне в лицо. – Лично – нет.

– А не лично? – вцепилась я.

– А вот помню, про эту бабу репортаж был, давно еще. Вы тогда еще в школу ходили. Наверное.

«Ну и наглость, – восхитилась я. – Такая напоказная, что и обижаться бессмысленно».

– Что за репортаж? – невинно уточнила я.

– Да вроде она кого-то покрывала или нычку прятала. Хрен знает. Вроде следователи ее допрашивали. Пол-Тарасова на ушах стояло, у нас в «Прядке» только об этом разговору и было. Она там по культуре занималась, что ли, а тут такое. Охренеть можно.

«Ты сейчас у меня охренеешь», – злорадно подумала я, извлекая уже ксерокопию фотографии, с загнутым краем – чтобы не видно было «Разыскивается» и остальной текст.

…она попыталась удержать лицо. Почти успешно. Но первую реакцию – округлившиеся глаза, расширенные от испуга зрачки, до твердости сжатые губы – первую реакцию я поймала.

– Вижу, этот человек вам знаком уже лично, – медленно проговорила я, пока Майя Ринатовна подносила ко рту сигарету судорожно стиснутыми пальцами.

Она не хлопнулась в обморок. Коротко затянулась несколько раз подряд, отвернув лицо в сторону. Потом бросила вниз и загасила носком туфли едва начатую сигарету: топнула, будто таракана раздавила.

Я не торопила, позволяя пожилой даме овладеть собой.

– Ты из этой… кто они сейчас – из полиции, что ли? – по-деловому спросила она. И тут же возразила себе: – Нет, ты бы тогда нынешнюю мою фамилию узнала. А ты – девичью называешь. Надо-то тебе чего?

– Вы знаете, что это за человек? – повторила я. – Как его зовут и прочее?

– Валька это, Кочетов, – сказала как сплюнула. – Как мужик ниче, хоть рекомендуй. Дать не стыдно. Только сдох он вроде, я слышала. Вернячно. В девяностых еще, в пятом или шестом.

– Так вроде или вернячно?

– Я б его сама, говнюка, пришибла бы. Надудел всякого, козел, и усвистал, только его и ищи. Все мужики одинаковые, лишь бы… – Она под конец ввернула непечатное выражение. Да, дама явно привычна употреблять мат.

– У вас был от него ребенок?

– Че? – Потрясение вселенского масштаба. – Лапуся, я ж не мужик, чтоб гадать – мой засранец, не мой. Роди я кого – я б заметила. Мне вот тока мелких для полного счастья не хватало, и так дерьма хлебнула с этой паскудой рыжей…

Пока она говорила, я нашла в телефоне нужные фотографии.

– Гляньте-ка, Майя Ринатовна.

Вот тут она эмоции не сдерживала: выхватила телефон, уставилась так, словно увидела привидение.

– ******! – Она одной рукой на ощупь достала сигарету, закурила и смачно затянулась. – Фигасе!

С минуту разглядывала то одну фотографию, то другую, увеличивала и поворачивала так и эдак.

– Майя Ринатовна… – В дверном проеме возникла предупредительная Кристина. – У вас сейчас по записи…

– На хрен, – машинально ответила потрясенная Майя Ринатовна. Сморгнула, очнулась, всунула мне в руку телефон и повернулась к Кристине:

– Кристина, солнышко, будь любезна – Зинаиду Викторовну перенеси сегодня на пятнадцать двадцать, у меня как раз там окошечко. Скажи: прямо сейчас не смогу, извинись там за меня… а я ей за это скидку пятьдесят процентов и – шепни – только для нее по старой памяти уходец за руками, ванночки для рук, для ногтей сделаю, как она любит! Поняла? Все, молодцом, шагай!

Затем Зинатуллина (надо бы спросить, как у нее сейчас-то фамилия) повернулась ко мне: