Фокус с поличным

– Да я тоже не в курсах. – Майя пожала плечами. – Никогда мы там не были, не свиданкались, ничего. Там ваще-то жутко, в двух кэмэ – Старосветское кладбище, ну то, заброшенное-то. Валька козел, но уж с кукухой проблем не имел, не потащился бы к жмурикам с бабой пересекаться.

– Отчего же нет, если по-деловому? – рассудила я. – Место тем и удобное, что непопулярное, разве что практичнее ночью приходить. Не припоминаете, может, для него самого это что-то значило?

– Маловато я с ним шлялась для таких подробностей. Может, и значило. Он баял вроде, что это ему самому напоминалка, типа, увидит – и сразу вспомнит нужное. А кто не знает – не поймет и не найдет. А раз я не знаю, то я не выдам, зато и по карточке он меня сразу опознает. Короче, беспроигрышный вариант. Башка-то у Кочета всегда работала.

– Вам нужна эта карточка? – Я была готова к отказу, но Можайская, напротив, отмахнулась:

– Забирай. Я и так помню, чего там написано, а без Валькиной рожи в моей хате прекрасно обойдусь. И так-то хрен забудешь.

Фотоснимок перекочевал в мою папку.

– И еще одно, Майя Ринатовна. Как вы уже знаете, я пока что поддерживаю иллюзию своей лояльности Кочетову.

– Ага, отчитываться бегаешь, помню, – Майя пошла из комнаты обратно на кухню, – как собачка хозяину.

– Мне сообщать о вас Руслану… то есть предполагаемому Валентину?

– Так там вроде в папке-то про меня все написано? – удивилась она.

– Ваш адрес не указан. Только место работы.

– «Прядку» найти нетрудно, а меня в ней, – в свою очередь рассудила Можайская. – «Прядка», может, и переехала, да я из нее никуда не девалась.

Она допила остывший чай, словно водку, опрокинув чашку как рюмку.

– Знаешь что? Скажи, что я отказалась отвечать на твои вопросы, послала тебя по всем адресам далеко и надолго. Пусть повертится, козлина. Понервничает.

Я усмехнулась: ход наших мыслей совпадал.

Она проводила меня до двери.

– Слышь, а эти, другие его бабы… я-то никого не видела с ним, а ты-то их уже нашла?

– Пока ищу, – аккуратно ответила я. – Всего доброго, и, повторяю, будьте осторожны.

Майя Ринатовна не закрыла дверь за моей спиной, наоборот – проследила, как я спускаюсь по лестнице. Только на первом этаже, у почтовых ящиков, я услышала демонстративно громкий хлопок и звук запираемого замка.

В свете этой встречи я понимала, что выпускаю джинна из бутылки. Иными словами, даю ход событиям, которые не смогу полноценно контролировать. Но я, например, не могла пресечь и новые визиты циркачей к Руслану Осиповичу, ибо он не просил меня об охране.

И пусть пока что Русланом Осиповичем Кочановым и остается, пока я не проверю наличие или отсутствие указанных особых примет. Путаница – последнее, что мне сейчас нужно.

Пистолет у Майи Ринатовны я не забрала. Зачем? Она ведь действительно более чем взрослая дама, и ее дела не моя ответственность.

После таких адреналиновых событий организм требовал восстановления ресурсов. Да и когда там они были, эти кофе с пирожным…

Разнообразия ради (и – я не хотела себе в этом признаваться, но и для спокойствия тоже) я съездила пообедать домой. Милы дома снова не оказалось: меня встретила записка, ее давно знакомым почерком сообщающая – мол, так и так, буду в вязальном кружке до стольки-то, за меня не переживай, я поела, мобильник заряжен, колено не болит, но трость взяла.

От этой записки я внезапно почувствовала себя нудной престарелой родственницей, которая присматривает за молодой.

На аппетите моем, впрочем, это не сказалось. А после обеда настал назначенный час для звонка моему информатору.

– Слушайте, – только и ответили на мое приветствие. – Понадобится записать – повторю.

Дальше мне скупо, в лучших традициях архивных выписок и протоколов, зачитали следующее.

Мытарь Владимир Алексеевич, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, в сентябре тысяча девятьсот девяностого года был задержан при попытке сбыта ворованных вещей в Коломне, Московская область. На допросе утверждал, что его жизнь под угрозой, просил защиты, пошел на сделку со следствием. Получил семь лет колонии строгого режима, где-то под Волоколамском – это учреждение на сегодняшний день уже расформировали. Из назначенного срока отсидел только четыре года. Скончался в тюремном медблоке до оказания ему медицинской помощи. Причина смерти – инфаркт. Похоронен на тюремном кладбище под Волоколамском. Бывшая жена не имела средств на похороны.

– Инфаркт не ножевой ли, случайно? – Все же вклинилась я. – Смерть точно не насильственная?

– Евгения Максимовна, – прошелестели на том конце «провода», – я за что купила, за то и продаю, но товар у меня, вы знаете, всегда высшего качества! Ножевое ранение с инфарктом никто даже в тюрьме не спутает!

– Все-все, продолжайте.

Причина смерти погоды и впрямь не делала. Важнее был сам факт: жив или мертв.

В данном случае пациент однозначно мертв.