ФОКУС

Депутат этот был не то чтобы большой шишкой. Строго говоря, раньше он вовсе ею не был, но постоянно работал над собой и своими связями, так что к моменту действия уже почти доскакал до положения "относительно значительного" лица. Чем выше забирался, тем больше повышал и внешнюю значимость – так, входить к нему без доклада не смел никто; прием населения депутат начинал и заканчивал минута в минуту, часто не дослушав собеседника, а его в обычном разговоре с личностью, по статусу ему уступавшей, был сух и строг донельзя, отличаясь лаконичностью непревзойденной: "Да как вы могли так сделать? Да знаете ли вы, что сказали? Да вы поняли вообще, с кем разговариваете?". "Строже надо с ними быть, строже", – послед каждого разговора внушал себе он.

А так не сказать, что депутат не был добрым человеком. Был, как раз был. Только вот звание сначала помощника депутата, а затем и депутатский чин совершенно сбили его с толку.

… Василий Васильевич ждал приема у депутата полтора часа. Наконец, секретарша позволила ему войти.

– Что у вас? – с порога спросил его депутат, вглядываясь в какие-то бумаги.

Естественно, н самом деле депутату до проблем очередного посетителя никакого дела не было. В данный момент он размышлял, сколько взять с деятеля N за подпись деятеля X на нужной деятелю N бумаге. Депутат был довольно близок с деятелем X и вполне мог уломать того поставить нужную подпись. Депутат просил с N пять тысяч долларов, но вот только тот был согласен только на три. Вот народный избранник и чесал репу в глубоких раздумьях – поторговаться до четырех или стоять на своем?

И тут ему попался Василий Васильевич, который блеющим голосом начал рассказывать про свой угнанный Focus ST…

– Да вы о чем говорите?! – вскричал депутат, наливаясь практически праведным гневом. – У нас детские больницы без нужной аппаратуры страдают, старики на пенсию прожить не могут, а вы тут, а вы! Со своими фокусами!

Василий Васильевич хотел сказать, что не с фокусами он, а всего лишь с одним, и фокус этот – не просто ценный, точнее, может, для кого-то он банка железная, а для Василия Васильевича – целая жизнь, но депутат пошел на второй круг:

– Да понимаете ли вы вообще, кому вы все это говорите? – заорал он, хотя Василий Васильевич и слова не сказал. – Понимаете, у кого время драгоценное отнимаете? Понимаете, я вас, вас спрашиваю?!

Тут депутат до такой степени вошел в раж, что даже топнул ногой под столом.

Василий Васильевич обмер, пошатнулся, затрясся всем телом и едва не шлепнулся на пол. На негнущихся ногах он вышел из кабинета; всю дорогу до дома Генке пришлось держать его за руку, чтобы тот не упал.

…Депутат, видя реакцию Василия Васильевича, остался полностью доволен собой. Раньше-то он даже и не подозревал, что его чисто словесный наезд способен так повлиять на человека, – чтоб тот бледнел, трясся и терял дар речи. Раньше от оппонента и тираду десятиэтажную в свой адрес отхватить можно было. Зато теперь все ясно: раньше – это не сейчас. Сейчас никто тираду закатывать не посмеет; наоборот же – языки все проглотят от страха… Нет, статус есть статус.

…Василий Васильевич не помнил, как оказался дома. Не помнил, как Генка говорил ему: "Тебе еще на работу", а сам Василий Васильевич отвечал: "Что ты, Гена, какая уж тут работа". Приведя друга домой, Генка убежал вкалывать, возить генерального. А на работе его неожиданно выпиннули в командировку в Екатеринбург, и Генка сумел вернуться только через три дня.

Появившись дома у Василия Васильевича, Генка сразу вызвал к другу врача.

После приема у депутата Василий Васильевич слег в постель с температурой, которая сразу скакнула с нормальной до тридцати девяти с копейками, а то и выше. Рядом, кроме Васеньки, никого не было, поэтому Василий Васильевич, мало что соображая, пролежал все эти три дня, пока Генка отсутствовал, в полубреду. Иногда приходил в себя – раза четыре, наверное,- по стеночкам добирался до кухни, пил воду, – а один или два раза сумел даже найти в аптечке аспирин.

Еж Васенька, не жравший третий день (даже мыши, и те куда-то сдриснули), открытую Генкой дверь в квартиру воспринял как манну небесную, и сразу рванул на волю. Ну так не кормят же. "И здесь накололи", – с грустью думал он, выкатываясь за порог квартиры.

Вызванная Генкой "Скорая помощь" сразу же забрала Василия Васильевича в больницу, где через пару дней он тихо и быстро умер.

А жизнь вокруг текла все так же, как будто никакого Василия Васильевича в этой жизни никогда и не было. Даже гендиректор фирмы по продаже сантехники, через недельку заметив, что в демо-зале чего-то не хватает, задумался и спросил Ваньку: "А где этот… твой напарник?" – и, получив ответ: "Умер", почему-то нисколько не удивился, а ответил: "Ну и ладно, все равно скоро сезон продаж заканчивается, к весне тебе напарника подберем, сейчас-то пока незачем".