Фокусник, руки прочь!

Быстров прижал меня к себе, давая молчаливое разрешение, и я не сдержалась. Я плакала, вываливая на него все свое разочарование от несбывшихся надежд. Жизнь оказалась совсем не такой чистой и безоблачной, какой я себе ее представляла всего несколько дней назад, а самое удивительное – именно Ромка стал в итоге тем человеком, которому я могла рассказать все без утайки и получить в ответ понимание. И вообще, он оказался довольно симпатичным и, как ни странно, благонадежным – вон как Вальку с Михой накостылял, не испугался, опять же меня заявился спасать, как только про флешку все понял. Квартиру нам снял… От распирающей меня благодарности я заревела еще пуще.

– Ромка-а-а, – провыла я. – Прости, что злилась на тебя и терпеть не могла… И кота твоего-о-о…

– Да что уж там, я не в обиде, – по-доброму улыбнулся тот, и в серых глазах фокусника неожиданно засверкали озорные искорки-огоньки, напоминающие чем-то новогодний снег. Ромка обхватил мое лицо ладонями, большими пальцами вытер слезы и прислонился своим лбом к моему. – Наоборот, считаю, мне крупно повезло, – тихо и доверительно произнес он.

Легкий ступор от удивления прогнала неожиданно возникшая мысль о том, что у Быстрова, оказывается, красивые губы. Да и вообще он в целом не плох, и почему я раньше этого не замечала? А уже через мгновение я ощутила его губы на своих. Одной рукой Ромка зарылся мне в волосы, а второй притянул к себе за талию.

– Они меня с ума сводили все это время, – хрипло признался он, легонько сжимая распущенные пряди.

И как-то так вышло, что я перебралась к нему на колени и чувствовала себя там вполне органично. Мы целовались как сумасшедшие, изучая друг друга руками и губами, я, наконец, могла щупать его везде, где хотела, и от чувства крепкого мужского тела под своими ладонями получала ни с чем не сравнимое удовольствие. Кожа на его животе и спине была обжигающе горячей и в то же время невероятно гладкой на ощупь. Ромка сжимал меня в ответных объятиях, что-то шепча о моей красоте и дурном характере. Не знаю, как долго мы целовались, я окончательно потерялась в ощущениях, как потеряла и счет времени и позабыла обо всем на свете, кроме мужчины, что крепко держал меня в своих руках. А Быстров вдруг резко все прекратил. Уткнулся лбом в мое плечо и протяжно выдохнул.

– Мы не будем делать этого здесь, на видавшем виды диване, Куколка, – четко произнес он, тяжело дыша, и заглянул в мои пока еще замутненные глаза, а судя по сжатым челюстям, Быстрову и самому в тот момент было непросто.

– Что? – не сразу поняла я, о чем он толкует, и инстинктивно потянулась вновь к губам Ромки, не желая терять его тепло, но Быстров лишь прикрыл глаза и покачал в ответ головой. Я перевела удивленный взгляд на свой голый живот и грудь, вздымавшуюся с каждым глубоким вдохом и грозившую выскочить из кружевного бюстгальтера, и растерянно поинтересовалась: – А мы собирались?

– Ты – чудо, – хохотнул Роман и чмокнул меня в нос. Потом вернул мою футболку на место и сказал: – Мне нужно прогуляться, а ты ложись спать.

– Почему? – я искренне не понимала, и, кажется, слезы снова начали собираться в уголках глаз.

– Пожалуйста, сделай, как я прошу, – Ромка взял меня за руки и осмотрел съемную студию. Беспорядок после съемок с его избиением так никто и не убрал, а скрипучий диван невольно навевал на мысли о количестве людей, им воспользовавшихся. – Ты заслуживаешь большего, Алиса, позволь мне дать тебе это. Потерпим совсем немного, хорошо?

Я кивнула. Ромка погладил мои щеки и ушел, накинув куртку на плечи. Усилием воли я сдержала слезы, в глубине души понимая, что фокусник прав. Разложила диван, умылась и залезла под одеяло. Спать решила в футболке Быстрова, нахально рассудив, что после случившегося мне можно. Улеглась на его подушку, как наркоман, кайфуя от запаха, Джокер тут же пристроился под боком, даря тепло и утешение, и я сама не заметила, как уснула.

Позже сквозь сон почувствовала теплые губы, что прикоснулись к уголку рта, потом к виску и к волосам, тяжелая рука легла поверх живота, и я спокойно, словно с чувством выполненного долга, уплыла дальше в темноту и тишину.

Разбудил нас внезапный звонок. Я обнаружила себя уютно устроившейся на Ромкином плече, и не испытала по этому поводу ни капли смущения. С тяжелым вздохом покинула теплую постель и побрела к телефону, который оставила вчера на барной стойке.

– Алло, – голос был хриплый спросонья. Джокер, вскочивший вместе со мной, тут же принялся тереться об ноги.

– Привет! – бодро отозвался шеф. – Я скоро подъеду за документами, надеюсь, они готовы. Ты еще у родителей?

– Нет, дома, мне сегодня к врачу, – растерянно соврала я и тут же сообразила, что живу теперь немного в другом месте. – Я спущусь к вам.

Начальник заметно удивился и попробовал отказаться, но я в этот раз оказалась настойчивей. Спешно распрощалась с Селезневым, сгребла бумаги со стола, попутно сообщив Ромке:

– Я ненадолго спущусь, надо шефу документы отдать.