Фол последней надежды (СИ)

— О тебе, конечно. Я предложил отравить тебя и обставить все, как несчастный случай. Никакой «тру детектив» не разберется.

Субботин пару секунд хмурится, а потом как-то враз сдается и начинает смеяться, сходу резюмируя:

— Дебил.

— Или человек дождя? — я стучу себя указательным пальцем по виску, ухмыляясь.

Богдан двигает мне кулаком в плечо, конечно, чуть сильнее, чем нужно было, и говорит, улыбаясь:

— Человек, который ходит по краю.

— Или человек-везунчик.

— Человек без мозгов.

— Ну, — я смеюсь, — я же футболист.

— Да, только на поле ты куда сообразительнее.

По голосу слышу, что Богдан оттаивает. А может, он всерьез и не злился, может, просто переживает за сестру. Смотрю на Гелю, и она наконец отвечает мне той задорной улыбкой, которая уже успела мне полюбиться. Ей важно, чтобы мы с ее братом дружили. Ну, или как минимум не враждовали. Значит, так и будет.

Дальше разговор идет легче. Обсуждаем общих знакомых, Богдан рассказывает последние командные новости. Говорит, что на последней тренировке наш центрфорвард дернул заднюю, и тренер был в бешенстве.

— Короче, — он взъерошивает волосы на затылке и разводит руками, — орал, что мы будем единственной командой, которая играет чисто в защите.

Я переглядываюсь с Гелей и пытаюсь скрыть ликование. Я боялся, что будет сложно уговорить тренера выпустить меня на поле, но теперь все становится проще. Моя травма не такая свежая.

Но восторг рвется наружу, и я говорю:

— Не боись, автобус ставить не придется*.

— Ага, — Богдан криво улыбается, — не перестарайся только.

Я внимательно всматриваюсь в его лицо и поворачиваюсь к Геле:

— Ты ему рассказала?

— Нет! — горячо заверяет она, тут же сдуваясь. — Он сам понял, Вань. Честно, я ничего!..

— Да все в порядке, Котенок.

Богдан выпускает смешок через иронично изогнутые губы:

— Не переживай, твой Котенок реально ничего не говорил. Просто брату врать не умеет.

Я говорю:

— Не самое плохое качество.

— Согласен. А насчет ноги…Слушай, я не лезу, но надеюсь, что ты там не убиваешься, вот и все.

— Геля меня тормозит.

Я бросаю на нее короткий взгляд, большим пальцем глажу ее кисть, нащупывая тонкую пястную косточку. Я не сильно рассчитывал, что она сохранит наши тренировки в тайне, от брата так точно. Но приятно знать, что она пыталась.

— Главное, чтобы ваш отец не знал, — озвучиваю вслух свою главную тревогу, — а то через пять минут и мой будет в курсе, а еще через десять я уже буду сидеть в подвале на привязи.

Мы втроем обмениваемся немного нервными улыбками. Мы слишком давно знакомы, загоны моего отца насчет футбола Субботины знают так же хорошо, как и я.

— За это не волнуйся.

— Слушайте, — говорю я, — мне тут в голову пришла одна глупая идея. Как думаете, отец мог заплатить…ну, за мою травму?

Ангелина отвечает моментально и даже несколько резко:

— Нет!

Смутившись от наших внимательных взглядов, она поясняет уже спокойнее:

— Мы Вадима Антоновича знаем достаточно хорошо. Мы с ним не живем, конечно, это другое. Но я уверена, что, хоть он человек очень сложный, он тебя любит, Вань. Платить кому-то за то, чтобы тебя так убрали — это слишком грязно. Бо, ты согласен?

Богдан кивает, но как будто соглашаться все же не спешит. Я же качаю головой:

— Он агент, для него нет слишком грязных приемов.

— Даже в отношении собственного сына? Не дури, Громов.

— Думаешь, он бы не воспользовался своим влиянием?

Геля задумчиво закусывает губу:

— Если бы ему было нужно, воспользовался бы. Но не так. Это слишком в лоб, понимаешь? Он как-то тоньше, хитрее. Если бы он что-то сделал, ты бы никогда об этом не догадался.

Я понимаю, что мое лицо страдальчески исказилось, только когда она поднимает руку и проводит указательным пальцем между моих бровей. Потом кладет ладонь мне на щеку, и все ненужные мысли тут же выветриваются из головы. От каждого ее прикосновения торкает жестко, даже от самого легкого и невинного.

Я замолкаю, любуясь аккуратным носиком, ассиметричными губами, которые так приятно целовать, разглядываю даже гладкий лоб, который чуть напряжен от мыслей.

Потому пропускаю момент, когда мы подходим к школе. Слышу сразу восторженный вопль:

— Суббота! Капец! Предупредить нельзя было?! У меня тахикардия, инфаркт, инсульт!

Офигевшим взглядом нахожу источник звука, и конечно это подруга Гели — Абрикосова Арина. Тот еще персонаж. Смеюсь, пока она слетает со школьного крыльца и атакует Ангелину крепкими объятиями. Нехотя отпускаю ее руку, чтобы дать девочкам наобниматься.

— Чего ты орешь, ненормальная?

— А ты на какую реакцию рассчитывала? Мы этого с какого класса ждали, с седьмого?

— Тихо, малохольная, — шикает Геля.

Я соображаю слишком туго, как и полагается типичному футболисту. Оборачиваюсь на Богдана, который почему-то напряженно замер и снова хмуро смотрит исподлобья. Но уже не на меня, а на девчонок.

— С какого класса ждали? — уточняю обескураженно, не догоняя суть.

Геля хватает меня за плечо и говорит:

— Неважно! Она у нас немного, ну, странненькая.

— Я?! — вопит Абрикосова возмущенно.

— Ага, тепленькая, — поясняет Богдан с каким-то мстительным удовольствием.

— Главное, что ты, Субботин, супер адекватный.