Фол последней надежды (СИ)

Такое ощущение, что никто от нее это не ожидал. Может, потому что ребята привыкли к моим, недалеким в плане ума, девчонкам, и в компании их скорее терпели. В диалог девушки обычно не впрягались, либо просто скучали, сидя рядом со мной, либо уводили разговор в безопасное для себя поле.

Геля же реакции не замечает, продолжает говорить, глядя в бок, в окно. Большим пальцем задумчиво поглаживает кружку с чаем.

— Ну, не обязательно быть чуваком, который загоняет про Фрейда на семейной терапии. Ну, это я грубо! — будто спохватываясь, поясняет. — Есть же психиатрия. Или можно стать психологом-криминалистом. Короче, там куча специализаций, тоже будешь врачом, но и для проницательности место найдется.

Мы все ненадолго притихаем, и Геля смущенно добавляет:

— Прикол же?

— Прикол, — моментально отвечаю я, понимая, что Зуев запальчиво мне вторит.

Богдан хмыкает и скрывается за кружкой. Он, хоть и старается ради сестры, явно еще не отошел до конца. Злится на меня и, соответственно, на моих друзей тоже. Доверять на мне торопится. Будто мои отношения с Гелей вдруг обнулили годы нашего с ним общения.

Абрикосова, как обычно, беспечно начинает болтать, поддерживая подругу:

— А что? Я тоже думаю, круто! Я сериал смотрела, обожаю его, «мыслить как преступник». Там такие как раз маньяков ловят.

— Ага, — ухмыляется Зуй, — я тоже смотрел. Стану гениальным профайлером. Ну, либо задротом, который знает все детективные сериалы.

— Ага, только сдай химию, а то в задроты не примут, там большой конкурс на место, — говорит Богдан, устремляя на него взгляд исподлобья.

Я не совсем понимаю, шутит он или дерзит, но Субботин вдруг улыбается. Так, как он умеет. Искренне, светло, обезоруживающе.

И напряжение тут же спадает.

И тут Бавинов наклоняется над столом и говорит:

— Слушайте, я один чувствую, что меня прямо сейчас проклинают?

— Ты о чем?

— Ой ладно тебе. Холодок по спине не бежит?

— Ага, мне уже все внутренности заморозило, — хохочет Арина.

Геля толкает ее локтем в бок и что-то шипит на ухо, но так, что слов не разобрать. Я посмеиваюсь, хоть мне тоже неуютно.

Дураком надо быть, чтобы не понять, что они говорят о Зайцевой. Она сверлит нас таким ненавидящим взглядом, что дрожь пробирает. Честно говоря, я впервые с таким сталкиваюсь, так что понятия не имею, как нужно себя вести. Раньше расставания давались мне гораздо проще. Разве я сделал что-то такое, что можно так меня ненавидеть?

Но спустя пару минут, вглядевшись внимательнее, я наконец допираю — она винит не меня. Взгляд Алены то и дело сползает на Гелю. Только в этот момент я начинаю сомневаться, правильно ли поступил, так быстро обнародовал наши отношения.

Ребята дальше говорят о всякой фигне. Даже Богдан расслабляется и наконец становится самим собой. Когда, наконец, понимает, что мы не собираемся обижать его сестру, и никто не претендует на Абрикосову. Только идиот не заметит, что он к ней не ровно дышит.

В этой беззаботой атмосфере внутри нашей компании я отвлекаюсь, и тревога внутри глохнет. Пусть Зайцева бесится, она же ничего не может сделать. Мы школьники, ее максимум — это обличительные цитаты в социальных сетях. С этим я точно справлюсь.

Мы едим, разговариваем, много смеемся. Я чувствую, что всем тут комфортно, хоть мы никогда не встречались такой компанией.

А я вообще думаю, что давно я не был в такой ситуации. Где все легко и весело, без стыда за кого-то. Зуев и Бавинов, хоть я от них этого не ожидал, ржут, как кони, когда Богдан показывает им видосы на своем телефоне. Там есть неловкие ролики и с моим участием, но я не злюсь. Тут я всем доверяю, они смеются по-доброму.

Я все равно держусь немного отстраненно. Смех не сдерживаю, конечно, краем глаза поглядывая в телефон Субботина. Но все равно мое внимание принадлежит Геле. Мне нравится обнимать ее, притягивать ближе к себе, нравится чувствовать, как она смущенно ерзает, или как наоборот доверчиво льнет к моему боку. С ней тепло и классно, в меру волнительно, очень необычно. Сердце то колотится, то умиротворенно замирает. Каждой эмоцией я стараюсь наслаждаться.

Когда она поворачивается и поднимает на меня глаза, мое дыхание сбивается. Вдох, тишина, выдох, выдох, выдох. Голова кружится.

И только в этом отлетевшем состоянии я наконец понимаю, что был дураком. Медленно наклоняюсь и говорю Геле на ухо:

— Будешь моей девушкой?

Геля

— Не трогай волосы, — строго говорит мне Аринка.

Я вздыхаю и складываю ладони на коленях. Подруга в это время колдует над моей головой. Она уже второй раз пытается объяснить мне, как укладывать волнистые волосы. Первый раз я все пропустила мимо ушей и повторить не смогла. Теперь стараюсь вникнуть, но руки то и дело тянутся к голове, чтобы нарушить идеальный кудрявый порядок.

— Да стараюсь я, — ворчу беззлобно.

— Плохо стараешься.

— Я идеально стараюсь! Коза, блин! — смеюсь и щипаю Аринку на плечо.

Она хихикает и хватает меня за руку, делая вид, что собирается откусить мне локоть. Кричит:

— Все, стоп! Дурная, я так не закончу, а ты ничего не запомнишь опять.

— Ладно, делай. Подашь розовую подводку?