Фол последней надежды (СИ)

Иван. Смешно, честное слово. Как будто мое полное имя обладает какой-то особенной магией, как в восемь лет. Когда я слышал от отца «Иван» и тут же поджимал хвост. Нет. Не будет больше такого.

Оборачиваясь, говорю:

— Ты мою мать не поминай. Она рядом с тобой стоит.

От души хлопая дверью, я бегу на лестницу. Но не вниз, я поднимаюсь на несколько этажей вверх. Там присаживаюсь прямо на бетонный пол и натягиваю ворот футболки на нос, стараясь сдержать тяжелое дыхание. Слышу, как отец с мамой выбегают в коридор, как ругаются. Как она кричит «это даже не манипуляция, это край!». Как отец орет что-то и лупит кулаком в дверь лифта. Потом он бежит вниз по лестнице, а она поднимается наверх. Но, на мою удачу, останавливается этажом ниже. Я так и сижу, с футболкой на носу, с кроссовками в руках. К счастью, незамеченный.

Когда все стихает и, судя по звукам, родители возвращаются в квартиру, я обуваюсь и вызываю лифт. А на улице набираю единственный контакт в телефоне, которому я сейчас доверяю.

Как только слышу ответ, сразу спрашиваю:

— Гель, ты где? У Стефани?

— Да. Все в порядке? — она звучит обеспокоенно.

— Можно я приеду? Хотя бы на пять минут. Просто поговорить.

— Конечно, адрес помнишь?

— Да.

Нажимаю на отбой и убираю телефон в карман, сворачивая за угол дома. Почему-то мне кажется, что будет легче, если все время двигаться. Поэтому я сначала даже не вызываю такси. Просто иду, выбирая непривычные маршруты в привычном районе. Дворы, дворы, дворы. Где-то присаживаюсь на качели и залипаю ненадолго. Эта детская площадка похожа на ту, куда мы ходили с папой. Странно то, что я всегда его очень любил. И от него чувствовал то же самое. В какой момент все сломалось, я не понимаю.

Потом я вдруг вспоминаю, что звонил Геле. Надеюсь, прошло не очень много времени. Открываю приложение и заказываю тачку. По памяти вбиваю адрес и надеюсь на то, что моя голова все еще работает, хотя бы фоново. Было бы глупо уехать сейчас по другому адресу.

Доезжаю до дома бабушки Гели чисто на автомате. Этаж, кажется, был второй. Я начинаю подниматься, но в середине пути замираю, свесив голову на грудь. Затем присаживаюсь на ступени и смотрю себе под ноги. Сколько, интересно, папа влиял на мою карьеру? Всю жизнь? Серьезно? Смотрел на то, как я стараюсь, жилу рву? И знал, что это зря. В грудной клетке так сильно ноет, и это так непривычно, что я даже не знаю, что с этим делать.

Заставляю себя подняться и дотащиться до нужной квартиры. Вдавливаю кнопку звонка, потому что помню, что, вроде как, иначе она не работает.

Дверь распахивается, и на пороге стоит Геля. Вижу ее участливые глаза, приоткрытые в изумлении губы, выбившуюся светлую прядь. Горло пережимает, и я молчу. Не могу улыбнуться или хотя бы поздороваться. Мне так тяжело морально, что даже сдвинуться с места я не могу.

Хорошо, что Ангелина делает это за меня. Шагает навстречу и обхватывает меня тонкими руками за талию. Я как-то резко ломаюсь и обмякаю, утыкаясь носом ей в макушку. Вот я и дома.

Глава 59

— Ванечка, здравствуй! — говорит Стефаня, и я отпускаю Гелю.

Киваю ей и стараюсь хоть немного приподнять уголки губ. Говорю:

— Здравствуйте. Чудесно выглядите! Извините, что так ворвался.

— Не говори глупости. Раздевайся и проходи.

— Стефаня, — я откашливаюсь и рассеянно веду взглядом по ее прихожей, — мне правда очень неловко.

Она фыркает и разворачивается, взметнув подолом черного кимоно. Говорит через плечо:

— В шестнадцать лет не бывает неловко. Разувайся.

Я смотрю на Гелю, и она мне улыбается. Светло, ободряюще. Потом приподнимается на носочки, кладет ладони мне на грудь и тянется губами. Я хмыкаю и поднимаю подбородок. Из-за разницы в росте до губ она не дотягивается. Но мой прикол поддерживает, обхватывает мою шею ладонями и виснет, заставляя меня наклониться.

Наконец целует и говорит:

— Пойдем, Громов, кажется, тебе нужно выдохнуть.

Она хватает меня за запястье и тянет за собой. Я подчиняюсь и иду за ней на кухню, где она подводит меня к раковине:

— Мой руки прям тут. Я тебя пока одного оставлять не планирую.

— Жидкостью для мытья посуды?

— Ну, раз оно посуду отмывает, то и тебя отмыть сможет.

Геля включает воду и подмигивает. Старается выглядеть веселой, но волнение во взгляде слишком хорошо заметно.

Когда сажусь за стол, моя тарелка уже полна разнообразной домашней едой, а в хрустальном бокале рядом что-то красное. Заметив мой взгляд, Стефаня поясняет:

— У соседки внучка вино делает. Очень достойное! Не сивуха.

Шумно выдохнув, я смеюсь, запрокидывая голову. Эта старушка — ну просто комикс. Я таких в своей жизни больше не знаю, честное слово.

— А что ты хохочешь? Если уж поить детей вином, то только натуральным.

— Стефа, ты хулиганка, знаешь? — смеясь, замечает Геля.

— Только по версии твоего отца. Давай, Ваня, кушай, не сиди порожняком.