Фол последней надежды

Поворачиваюсь и засекаю подругу, которая машет мне так активно, что аж подпрыгивает. Я улыбаюсь. Ее энергия почти такая же яркая, как у Богдана. Может, поэтому мы и подружились, что она чем-то очень похожа на моего брата.

Вскидываю руку в ответном жесте и с облегчением выдыхаю. Она была права, без нее я бы действительно не справилась.

— Как ты? А команды еще не вышли? Боялась, что опоздаю, а они даже не разминаются! — тараторит Абрикосова, звонко целуя меня в щеку.

— Начало сдвинули, что-то там с арендой поля, — я наконец расслабляюсь и откидываюсь на неудобную пластиковую спинку сидения.

— И ты меня не предупредила?

Я прищуриваюсь:

— Просто хотела, чтобы ты пришла вовремя. Хоть раз.

— Ой, Геля, не душни ради Бога. Пришла же! Давай рассказывай, как день?

— Коса достал сегодня. Прикопался к моему настроению, типа я грустная, не знала, куда деться от него.

— Спряталась за Виталей? — сразу сечет Аринка.

— Как обычно.

— Поговорила бы ты с ним.

— Да как говорить? Отвали, не подходи? Не хочу быть грубой.

— Ты удивишься, но между грубостью и избеганием есть средний вариант, — Арина роется в маленькой сумке и достает бальзам для губ. — О! Выходят.

Я перевожу взгляд на поле и сразу ловлю в фокус темно-русую голову. Ванечка. Высокий, широкоплечий, преступно привлекательный. Смотрю, как он разминается, и радуюсь тому, что тут, на трибунах, могу смотреть на него, сколько угодно. Рядом только лучшая подруга, она не осудит, а остальные не заметят. Самое классное время.

Я знаю, что оцениваю его не совсем объективно, но он ведь движется, как дикий кот. Мягко, точно, быстро, мощно. Неужели этого не замечают те, кто должен? Как усердно он работает, как прицельно играет, как просчитывает свои ходы на поле. Его место не здесь, а в команде гораздо выше уровнем.

Подруга тем временем прыскает сквозь зубы.

Я недоуменно оборачиваюсь к ней, и Арина поясняет, запуская руку в свою кудрявую гриву:

— Богдан идиот. Ты видела, как он рисуется?

Я киваю и улыбаюсь. Искоса смотрю на нее чуть внимательнее. А сама думаю — конечно, не видела. Я же не смотрела. А ты, Абрикосова, почему это заметила?

Глава 8

Щурюсь и пытливо изучаю зеленые глаза подруги. Она смотрит на поле, так что я подаюсь чуть вперед, чтобы заглянуть ей в лицо.

— Что? — нетерпеливо спрашивает она.

— Ничего.

— Тогда почему так пялишься?

— Подумаю и потом скажу.

— Совсем с ума съехала? — она закатывает глаза и снова поправляет пышные волосы.

— Считай, что так.

С улыбкой отворачиваюсь и прилипаю взглядом к Громову. Просто смотреть — тоже хорошо. Нет ничего плохого в любви, верно? Какая бы она ни была. Даже без ответа она тоже прекрасна, она меня греет.

Я позволяю себе прикрыть веки и подставить лицо майскому солнцу, которое уже вполне ощутимо печет. Если вы когда-нибудь попадали в ловушку многолетнего безответного чувства, то знаете, что эмоции движутся волнообразно. От депрессии и «он никогда меня не полюбит» до радостной легкости и «даже если не полюбит, это не так уж важно». Как будто ангел и демон ведут непрерывную борьбу за твое моральное состояние. Нетрудно догадаться, на какой стадии я сейчас.

И так же легко понять, в какую черную бездну я проваливаюсь, когда слышу, как Арина мрачно резюмирует:

— Явились.

Неохотно открываю глаза и, конечно, сразу вижу Алену. Она и две ее лучшие подружки — Алина и Лена. С ума сойти, да? Мало того, что у них имена похожи, они и внешне точные копии друг друга. Высокие брюнетки с гладкими блестящими волосами. Если бы Зайцева не встречалась с Ваней, я бы в жизни не угадала, кто из них кто. Но мое положение обязывает различать этих трех одинаковых с лица.

Морщусь и отворачиваюсь, но все равно чую, как они поднимаются на трибуну и усаживаются чуть левее и на три ряда выше нас.

— Жопы замерзнут, — неодобрительно бормочет Арина, имея ввиду их короткие юбки.

Я хмыкаю и смотрю, как Ваня поворачивается в нашу сторону, скользит взглядом мимо меня, улыбается и поднимает руку в приветственном жесте.

Улавливаю звонкое хихиканье за своей спиной. Класс. Рада, что вам весело, девчонки.

Но мое настроение устремляется к земному ядру, когда Богдан вдруг делает то же самое. Смотрит куда-то выше моей головы, растягивает губы в своей лучшей улыбке и энергично машет. Совсем не в себе?!

— Это что?! — шипит Арина.

— Не знаю, — потерянно отвечаю я.

— Он что, с кем-то из них мутит?

— Да откуда я знаю?

Абрикосова подается вперед и с возмущением поджимает губы, обернувшись ко мне. Я отмахиваюсь:

— Если бы было серьезно, я бы знала. А за такими «минутками» Бо я не слежу.

Арина фыркает и так энергично откидывается на спинку сидения, что следом тут же ойкает от боли.

Я качаю головой, но тем не менее тихо проговариваю, растягивая буквы:

— Неприя-а-а-атно.

— Ну! А я о чем! — Арина нервно указывает рукой на поле. — Он что, не знает?!

Я тут же бью ее по ладони и приглушенно рычу:

— С ума сошла?!