Folie a Deux (СИ)

— Я всё ещё удивляюсь тому, что дом совершенно не похож на городской, — я и сама продолжаю удивляться. Вот уже три месяца большие окна и высокие потолки не устают меня поражать. Даже не верится, что таунхаус находится в самом сердце Манхэттена. Наверное, потому, что благодаря новому интерьеру в тёплых тонах с небольшими вставками мрамора, металла и винтажной, но изумительно красивой мебелью изнутри это скорее европейская вилла где-нибудь на побережье. Для меня одним из главных мест является кухня-гостиная, откуда открывается вид на небольшой садик с фонтаном. Это всего лишь крошечный задний двор с глухой стеной, но я люблю этот кусочек зелени и личного пространства под открытым небом. Даже больше, чем уютную веранду на крыше. — Хотя он довольно большой. Ты справляешься?

— Да, — кратко отвечаю я, потому что не желаю распространяться о своей личной жизни. Мы связаны, я и Кэтрин, но это не подразумевает мою способность разговаривать с ней о том, как мы отличаемся, и что я со всем могу справиться сама, не желая посторонней помощи за деньги. — Можешь подождать в гостиной. Я скажу Райану, что ты здесь.

— Я хотела бы поговорить с вами обоими.

— О, — я удивлена, и наверняка это очевидно. Мальчики не слишком меня жалуют, хотя и здороваются, проводят у нас выходные, едят мою еду, благодарят за неё после того, как опустошают тарелки, отвечают, если я что-то спрашиваю, и прощаются, уезжая, и, разумеется, видели мой живот, но Кэтрин ещё никогда не вовлекала меня в их с Райаном разговоры. Они обсуждали различные моменты, когда она привозила или забирала сыновей, но каждый раз я оставалась внутри и просто ждала, когда он вернётся с улицы и всё расскажет. — Тогда мы скоро спустимся.

— Я подожду столько, сколько будет нужно.

Я поднимаюсь на третий этаж с ванной комнатой и спальней в светлых тонах. Здесь же располагаются две детские со стильным и позитивным дизайном. Комната, к которой я направляюсь, находится в конце коридора. Животные и птицы на обоях, плюшевые жираф и мишка на полу, приятный для босых ног ковёр в серую и сиреневую полоски, уютное кресло с бордовыми узорами и подушкой у спинки им в тон, торшер между подлокотником и надёжной кроваткой с мягкими бортиками на завязках. Райан стоит около одного из окон слева, что-то тихо напевая нашей Серене. Нашей девочке, появившейся на свет две недели назад. Пятьдесят один сантиметр и два килограмма восемьсот пятьдесят грамм счастья. Комбинезон пастельного цвета в бледно-коричневую крапинку и шапочка соответствующей расцветки. Я помню, как захотела, чтобы ещё безымянная малышка прежде всего ощутила руки своего отца, так, словно всё это было только вчера. Мне не было страшно взять её в первый раз, отнюдь нет. Я просто жаждала увидеть, действительно ли он будет любить дочку не меньше, чем сыновей. Действительно ли счастлив именно ей, как мне показалось на обследовании, чётко показавшем, что у нас будет девочка. И моему взгляду предстала самая совершенная картина на свете. Картина, убедившая меня в правильности слов, сказанных мною маме однажды зимним вечером, когда мы с Райаном впервые приехали в Форкс вдвоём. Родители сразу поняли, что я беременна, и то, как все мои прошлые поступки обрели для них новый смысл при первом же взгляде на мужчину, невозможно было не прочувствовать. Казалось, что близкие восприняли всё без особых переживаний, но лишь пару дней спустя, сидя близ камина в гостиной, пока папа чистил снег снаружи, а отец моего ребёнка отлучился для важного разговора на второй этаж, мама позволила волнению просочиться в её голос, чтобы сопроводить не совсем однозначный вопрос:

— Неужели ты не хочешь обычной жизни простой женщины? Мы с твоим отцом не должны были этого делать, но Райан показался нам знакомым, и… Я вспомнила, где его видела, когда прочла о разводе. Он упоминался среди прочих новостей из жизни известных людей. Там промелькнуло несколько семейных снимков. Миллиардер. И двое детей, верно?

— Да, мама, верно, — ответила я, сначала сделав глоток зелёного чая, чтобы смочить внезапно пересохшее горло, — Лукас и Лиам. Но я люблю Райана и его мальчиков и не хочу никакой другой жизни.

— И дело не в том, что вы, вероятно, прилетели на личном самолёте?

— Я счастлива, мама, и знаю, что не изменюсь из-за всех этих денег.

И я действительно не изменилась. Разве что стала счастливее, когда увидела свою красивую и новорождённую девочку около груди и помогла Серене начать кушать. Это мгновение навсегда останется в моей памяти. Так же, как и Райан, укачивающий нашего маленького человечка на руках или опускающий его в кроватку, или держащий подогретую бутылочку, или помогающий мне с купанием. Каждый этот миг и есть жизнь. Она складывается по кирпичикам из подобных моментов, но её наполняет смыслом и то, что мы делаем не только для себя. Совсем скоро откроется мой приют, ремонт в здании которого подходит к концу, и это дополнительно усиливает сумасшедшую удовлетворённость внутри каждой клеточки тела.