Folie a Deux (СИ)

Я кутаюсь в полотенце, выданное мне, чтобы гарантированно не замёрзнуть из-за влажных волос, и перевожу взгляд на фотографа, которого встречаю уже далеко не впервые. Он снимает меня достаточно часто, и каждое наше новое пересечение по работе обычно заканчивается одинаково. Тим приглашает меня на как бы свидание, я, извиняясь, отказываюсь, а потом спустя время эта история вновь повторяется. Хотя он милый и внимательный, и не пытается требовать чего-то несуразного в процессе съёмки, но я ещё ни разу не соглашалась пойти с ним куда-либо после неё. Ни разу до сегодняшнего дня.

— Я согласна.

— Правда? — он явно удивлён, но это и понятно. Не представляю, сколько конкретно раз ему приходилось сталкиваться с моими отказами, возможно, заставлявшими его думать обо мне, как о привереде. Я никогда не вела им счёт. И меня даже не заботили те мысли, которые я, быть может, вызываю в свой адрес. Но сейчас я чувствую, что совершаю хороший поступок. Глаза Тима словно светятся, и это немного, но изгоняет тьму из меня.

— Да, конечно.

— Тогда встретимся у моей машины через полчаса?

— Отлично. Я тоже как раз соберусь и подойду.

Мы направляемся в ближайшую от места проведения съёмки кофейню. Она уютная, чистая и красивая. Я заказываю горячий шоколад, в то время как Тим выбирает латте, и вскоре после этого мне, увы, становится откровенно скучно. Рассказывать о книгах, что я читаю, или о фильмах, которые смотрю, когда позволяет свободное время. Узнавать аналогичные вещи о своём собеседнике и обсуждать ещё и музыку. Всё это ощущается… давно устаревшим. Бесполезным и неискренним. Так, будто мы оба прилагаем старания, когда в реально претендующих на долговечность отношениях всё должно быть легко даже на стадии знакомства. По крайней мере, это то, во что я верю и знаю. На основании того, как у меня всё было с… с… Андерсоном. Хотя мы вполне обходились без всей этой мишуры и попыток следовать неписаным общественным нормам. Не думаю же ли я всерьёз, что вдруг переключусь на того, кто никогда меня не интересовал, и благодаря этому спустя целый месяц наконец вытравлю из головы мужчину, по определению относящегося к числу незабываемых?

После таких всегда требуется немало времени на то, чтобы собрать себя по частям и залатать полученные раны. И, наверное, я знала, что всё будет именно так. Но всё равно повела себя, словно мотылёк, летящий на свет. Тот свет, который в итоге ослепляет или, по крайней мере, заставляет терять ориентацию в пространстве. И ты понимаешь это, но по-прежнему хочешь сгореть. Потому что с другими просто нет и не может быть той же самой искры. Познав столь глубокие и сильные эмоции… после них всё хотя бы немного отличающееся начинает казаться заранее обречённым на провал. Не тем, что нужно. Пустым и не стоящим совершенно никакого внимания. Разве может что-то обычное сравниться с той самой пресловутой химией, о которой так много говорят? Между мной и Райаном Андерсоном была именно она. С самой первой ночи и до последней. Настоящая химическая реакция, соединившая в себе самые несовместимые элементы и породившая взрыв. Настолько сильный и всеобъемлющий, что, даже став инициатором расставания в попытке защитить своё глупое сердце и сохранить рассудок, я всё равно чувствую себя сломанной куклой, выброшенной на свалку. Самовнушение позволяет просыпаться по утрам, чистить зубы, пить кофе, выполнять рабочие обязанности и существовать дальше, но саму себя не обмануть. В течение дня я ещё как-то преуспеваю, но потом наступает ночь, и у меня совсем не остаётся сил сражаться. Это то самое время, когда ко мне приходит Райан Андерсон. Не реальный человек, но образ, проникающий в мысли, а оттуда и во сны. Кажется, являясь мне в бессознательном состоянии, он всякий раз пытается что-то у меня спросить, но наутро я никогда не помню, было ли это в действительности, или же я просто всё не так поняла.

Моя мама любит повторять, что если ты всем сердцем стремишься к чему-то, то весь мир помогает тебе идти к цели. Но в моём случае Вселенная не торопится прислушиваться к моим мольбам. Несмотря на то, что я всей душой стараюсь забыть Райана Андерсона, она словно оглохла и закрыла на всё свои глаза. А тем временем, услышав однажды от Грейс, что её брат в последнее время словно слетел с катушек и стал превосходить в раздражительности даже самого себя, я мстительно захотела, чтобы это во мне заключалась причина его смятения и дурного настроения. Но не прошло и минуты, как я почувствовала себя жалкой и отвратительной. Ведь обычно я не желаю людям зла. Но Райан Андерсон… это из-за него в моей голове обосновалось слишком много тёмных мыслей, а в сердце поселилась непроходящая тоска. Мне так хочется вернуться обратно к внутренней свободе и чистоте, что это желание едва не превалирует над потребностью ощутить то, как в моём животе пинается малыш.