Folie a Deux (СИ)

— Чёрт побери, Моника, просто сядь в эту грёбаную машину, — а потом Райан Андерсон вдруг… преображается. Так, будто и не использовал не совсем цензурные выражения всего несколько секунд тому назад. Совершенно тихие и мягко произносимые слова абсолютно застают меня врасплох. Я и не думала, что он вообще их знает. — Пожалуйста. Я очень тебя прошу.

Я оставляю сумку с продуктами на лестничных ступеньках. Медленно иду к машине, но всё-таки оказываюсь внутри после того, как Андерсон сдвигается на сидении, освобождая мне место. Охранник закрывает за мной дверь, и мы остаёмся один на один. Водитель тоже находится снаружи автомобиля. Только с левой его стороны. Кожаное покрытие приятно холодит мне хожу. Я думаю обо всех этих вещах, лишь бы отвлечь себя от того факта, как легко и относительно быстро я снова сделала то, что мне было сказано. Вероятно, единственный способ хоть как-то сохранить контроль над ситуацией — это перестать наконец молчать. Дать понять, что я не собираюсь сидеть тут в полной тишине неизвестно какое количество времени. Если человеку есть что сказать, и при этом он, я уверена, мастерски владеет словом после сотен деловых переговоров, то зачем оттягивать? А если нет, это и тем более бессмысленно. Просто смотреть на меня так, словно я ничего не чувствую и не ощущаю соответствующий взгляд на своих обнажённых коленках. От него буквально перехватывает дыхание, и я не знаю, куда деть собственные руки.

— Чего ты хочешь, Райан? — спрашиваю я, водя пальцами по сумке. Мне хочется исчезнуть… Остаться. Услышать что-то светлое. Или же не знать вообще ничего.

— Ты думала о том, как он тебя трахает?

— Нет, — я не тружусь уточнять, о чём идёт речь. Просто отвечаю на вопрос. Сухо и односложно. — Не у всех на уме лишь секс. Но у тебя да. Если это всё, ради чего ты это затеял, то я ухожу, — но только я дотрагиваюсь до ручки двери, как слышу характерный щелчок, означающий, что она заблокирована. Когда мой взгляд обращается к Андерсону, вид ключей от автомобиля, исчезающих в кармане брюк, совершенно не трогает меня в эмоциональном плане. Я не собираюсь пытаться их отнять и начинать взывать к холодной и чёрствой душе. Время уже шестой час вечера. Мерзавец может просто взять и отпустить своих людей, с этим я не спорю, но вот захочется ли ему ночевать в машине?

— Называй сам процесс как тебе угодно, но ни ты, ни я не появились бы на этот свет, если бы наши родители не занялись сексом. Поэтому так или иначе, но люди постоянно думают о нём. Это единственный способ естественного продолжения рода. И, как я понимаю, ты тоже собираешься прибегнуть к тому же самому, чтобы зачать ребёнка.

— Какого чёрта тебя это волнует? — просто взрываюсь я, поворачиваясь к нему лицом. — Ты согласился со всем, что я тогда сказала, без всяких возражений, ты ушёл, просто выйдя за дверь, а значит, не имеешь права появляться в моей жизни каждый раз после того, как услышишь о том, что я пытаюсь двигаться дальше. Я знаю, ты такой, какой есть, но ты… Ты женат и не можешь ничего мне предложить, а то, что у нас было, больше не является тем, чего я хочу.

— А что, по-твоему, должно было произойти? Ты хотела свиданий? Проводить время вместе? Предполагала, что я уйду от жены? Что однажды я отвезу тебя куда пожелаешь на частном самолёте? — он всё ещё само спокойствие и сдержанность, и его слова… из-за них мне делается почти больно. Они режут без ножа. И я… ненавижу это. Но он подонок. И так им и умрёт.

— Нет, я не собираюсь уводить тебя из семьи так же, как и становиться новой миссис Андерсон. И я знаю, что ты не чувствуешь ничего по отношению к таким, как я, но ты мог бы…

— Я по тебе скучал, — не дав договорить, он неожиданно придвигается ко мне, и его правое колено, соприкасаясь с моей ногой, будто умоляет меня прижаться в ответ. Не довольствоваться лишь трепетным ощущением пальцев поверх шеи, а разрешить гораздо большее. Но это, возможно, ловушка. Уловка, чтобы поиметь ещё хотя бы раз, когда вы способны и намерены сказать что угодно, если это принесёт свои плоды.

— И как часто ты говорил подобное другим?

— Считаешь, что я лгу?

Я смотрю в его глаза и, не сдержавшись, касаюсь его левой руки, сжатой в кулак поверх брюк. Хочу, чтобы он разжался, но не пытаюсь перейти невидимую черту.

— Вообще-то да, считаю.

— В таком случае думай, что хочешь, Моника. Но иногда по вторникам мой автомобиль стоял на другой стороне улицы чуть в стороне от твоего дома, обычно уже при наступлении сумерек, и я всё ждал, что именно в этот момент ты будешь откуда-то возвращаться, но мне случилось увидеть тебя лишь раз. Это произошло утром, не вечером. Ты выглядела самой собой, когда садилась в такси. Без следа грусти или печали на лице. Я помню, как подумал, что, может быть, ты и рада, что избавилась от меня. Но даже если тебе приходилось чувствовать себя плохо из-за меня, мне с тобой было хорошо. Даже просто лежать посреди ночи в одной кровати.

Глава седьмая

— Я хочу домой. И есть. Разблокируй дверь.

— Это всё, что ты можешь мне сказать?