Фонарик из кармашка

– Что? Какое? – Биль что-то вякнул спросонок, но, придя в себя, сказал: – Покажите. Да… странно. Вообще-то печать смерти – это либо череп, либо кинжал… А если круг, то ядовито-чёрный. Может, это не от кикиморы?

– Я что, по-твоему, с ума сошла? До того, как эта, прости господи, Бурнахи, чтоб её, моё плечо не трогала, не было пятна! Не было! Я отлично помню! – сказала Ксана, но сама внутренне засомневалась: может, было… Но в пылу обуревавших эмоций решила не допускать всяких «может». – Вчера перед отъездом я мылась, изучала себя по атомам и молекулам – не было пятна! – Она так взволновалась, что срывалась на ни в чём не повинном Биле.

– Что же, будете выжигать? – тихонько спросил её верный слуга.

– Не знаю… – Героически Прекрасная села на землю и чуть было не заплакала.

Ксане надо было подумать.

«Неужели всё так быстро закончится? Не успела я даже пройти эту долину, как… Маленькое беленькое пятнышко имеет такой страшный смысл! Я хочу домой! Я хочу поскорее выбраться из этой страны, чтобы больше не думать о Смайтуме и этой Рубиновой палке, не бояться кикимор, не изучать плечо в поисках печати смерти, не проводить ночь в ужасной сырой темнице – КПЗ! Всё равно я не попаду домой, пока не выполню предназначенную мне миссию. А так хочется открыть глаза и очутиться дома! Одеться, собраться на работу, понаставить там со злости кучу двоек и никогда, никогда не посещать передвижные галереи! Но, к сожалению, это невозможно».

– Буду выжигать, – твёрдо решила Ксана. – Биль, готовь костёр. Будет нужна тряпка, вода… Нужны антисептики и анестезия… Так, собери побольше подорожников.

– Где вы видите…

– Не знаю, бери где хочешь. Или не подорожников… – Ксана стала напряжённо вспоминать, какое ещё из растений имеет антисептические свойства.

– Госпожа, может, корень дуаринды подойдёт? – опасливо спросил Биль, боясь отвлечь её от раздумий.

– Корень чего?

– Дуаринды. Это такое растение. Вы ведь хотите, чтобы ожог зажил поскорее? Вот, оно поможет.

– А где оно растёт?

– Да везде! Только побольше собрать нужно, – сказал Биль, вырвав обычную травинку с корнем и протянув Ксане. – Нужен только корень.

– Да это же просто трава!

– Это дуаринда! А трава – вот она, – он сорвал другую травинку.

На первый взгляд эти травиночки ничем друг от друга не отличались. Но, внимательно присмотревшись, Ксана поняла, что это совсем разные растения. Прожилки разные, корни, да и форма отличается… Загадкой осталось, как так Биль смог с первого взгляда определить, что есть что. А с другой стороны, вы б и не в таком разбирались, если бы лекарь был для вас непозволительной роскошью!

– Слушай, ты не знаешь, как можно на время не чувствовать боль?

– О… в этом поможет только затмение сознания, – ответил Биль, который старательно собирал дуаринду прямо на месте стоянки.

Да, весь наркоз: литр спирта внутрь – и полная отключка! Ничего другого в Эстлее не придумали пока. Только где его взять? Конечно, не спирт, это я переборщила, но вино здесь пьют постоянно. Разной крепости, из разных ягод. Ксана отказывалась от него, пила только воду. Сейчас довольно крепкого вина ей немного хватило бы. Ещё раз повторюсь: где ж его взять-то?

– А как это можно сделать? – спросила Ксана.

– Надо подышать…

Ага, значит, раз не вино, то какой-нибудь опиат?

– А чем?

– Сейчас, – ответил Биль и убежал. Вернулся он уже с охапкой сена в руках. – Это надо поджечь.

– Ладно, давай сначала с твоей травой разберёмся, – вздохнула Ксана, с ужасом глядя на своё плечо.

– С дуариндой?

– Ну да, с ней самой. Корни, говоришь, нужны?

Они принялись за дело: Биль срывал траву, то есть дуаринду, а Ксана отчленяла корешки и складывала их в кучку. До сих пор остаётся загадкой, как Биль отличал эту дуаринду от остальной травы: почти никакой разницы!

Через какое-то время набралась приличная кучка корней, а госпожа Биля вроде даже подготовила себя морально к предстоящей экзекуции…

– Что, друг Биль, готов ли ты?

– Я?

– Ты, ты. Сейчас мы подожжём твоё сено, ты отойдёшь на время, а я сяду дышать. Потом ты подходишь, гасишь сено, делаешь выжигание на моём плече. И дуариндой припечатываешь.

Ксане становилось страшно от своих слов. Голос казался резиновым, неживым. Она говорила, будто рапортовала, что всё это уже сделано, причём не с ней. Предстоящий процесс вселял гораздо больше страха, чем мифический Мешант.

– Конечно, как скажете, – дрожащим голосом сказал Биль.

– Надо ещё придумать, чем ты будешь выжигать…

– Как чем? Огнём, – удивился Биль.

– Логично! – хмыкнула Ксана. – А зажигалка или спички есть? Огонь на чём держать будешь? На пальце, что ли?

– Да.

– Что «да»?

– Не понял, госпожа, что вы от меня хотите услышать, – сказал Биль.

Он взял соломинку из охапки, поднёс к ней палец и… поджёг её! Соломинка быстро потухла из-за ветра, а палец всё горел, как зажигалка. Некоторое время Ксана находилась в оцепенении от увиденного. А Биль добавил:

– Вы это имеете в виду?

Да, она это имела в виду. Но сказать почему-то никак не могла… Надо же! Прямо цирк какой-то…

– Э-э-э… а… м-м-м… да… – выдавила Ксана из себя, не сводя взгляда с пальца Биля.