Фонарики желаний

Держаться от неё подальше было очень трудно: я, скажем так, был не слишком удачлив в семейной лотерее, так что она в течение довольно длительного периода моей жизни была для меня «семьёй вне семьи», но ещё мне было слишком неловко, больно и неприятно быть рядом с ней. Я не хотел избегать её так долго, а сейчас уже не понимал, как отмотать всё назад.

Но оказалось, что это всё неважно, потому что Лия́, похоже, не хочет, чтобы я возвращался. Я машу рукой, а Лия́ даже не отвечает. Вот дерьмо. Когда её отец отсылает меня прочь, я пытаюсь уверить себя, что это к лучшему и вовсе не потому, что он меня ненавидит. Он же не может меня ненавидеть, верно? Он ведь знает, что я не виноват во взрыве мусорного контейнера? И это мой отец, а не я, однажды выкинул мусор в переулок настолько небрежно, что мешок прилетел к ним в стену и она оказалась облеплена кусками протухшего теста? Ну, или, может, дело в том, что возможных вариантов слишком много, и он правда не знает, что меня проделки моего отца ужасают не меньше, чем его?

Найнай знала.

Пожалуй, это даже хорошо, что Лия́ мной не интересуется, иначе отношения между нашими семьями стали бы ещё напряжённее. Ситуация, конечно, всё равно отстой, но я рад, что не придётся её в такое втягивать.

– Ну чего, кто чем занят? – спрашиваю я своих приятелей Юна, Чиана и Джеймса (бедолагу, которого мы дружно в шутку называем белой вороной). Про себя я молюсь, чтобы Чиан не стал дразнить меня из-за неловкого момента с Лия́.

– Мы пытаемся помочь Железному Дровосеку найти сердце, – фыркает Чиан, показывая на Юна. Юн всегда скуп на слова и эмоции, а ещё очень любит видеоигры.

За то время, что мы с Лия́ не общаемся, я заметно сблизился с ребятами. А теперь, когда я вижу, как они в шутку борются, а потом пытаются сломать друг другу фонарики, на секунду задумываюсь – почему? С другой же стороны… кого я пытаюсь обмануть? И сам тут же присоединяюсь к возне.

Никто не говорил, что «семья вне семьи» может быть только одна.

Пока Юн и Джеймс отвлекают Чиана, я подбегаю к его фонарику и пишу на нём S.M. Шэрон Мяо, девушка, на которую он заглядывается. Я просто оказываю ему услугу. Чиан рычит и пытается схватить мой фонарик, но я забираю его и бросаюсь наутёк. Сегодня у меня духу не хватит написать на фонарике имя Лия́. Не хочу желать того, чего не хочет она.

Но то, что я не хочу загадывать желание о ней, не значит, что мотылёк может просто взять и проигнорировать пламя. Это у него в крови.

Так что я смеюсь вместе с Джеймсом – а потом смотрю на неё. Помогаю Юну с его фонариком, пока он пишет своё желание – научиться лучше играть в Call of Duty, – и слушаю её голос. Раздумываю над своим желанием – и вижу, как она стоит с бабушкой Шуэ и они склоняют друг к другу головы, словно сплетничают. Моё сердце начинает предательски колотиться и будто бы расширяется – по иронии судьбы именно потому, что у неё такое большое сердце.

Когда они расходятся, Лия́ оглядывается – причём совершенно открыто. На секунду мне чудится, что она ищет меня, но, похоже, на самом деле её интересует мистер Тан. Я давно его не навещал, потому что в последние пару месяцев даже видеть не могу бабл-чай. Мне немного стыдно, ведь после того как Лия́ вытерлась и опрометью выбежала из кафе, мистер Тан дождался, когда я тоже приведу себя в порядок, и приготовил мне чашечку успокаивающего зелёного чая с мёдом. А потом сел рядом и выпил чаю вместе со мной, не говоря ни слова.

Лия́ и мистер Тан приветствуют друг друга, стоя на расстоянии около десяти футов – и на этом всё. Но когда она отворачивается от него, её глаза блестят – как же давно я не видел в них такого блеска! Интересно даже, к чему это. Что бы это ни было, моё сердце уже начинает биться чаще.

Лия́ выбирается из толпы. Сегодняшний день кажется каким-то странным, словно кто-то пришёл и перевернул мой мир с ног на голову. Потому что обычно на праздниках мы с Лией неразлучны. У нас даже есть традиция – вместе запускать фонарик, обмениваясь шутками о том, что на нём напишем.

– Я пожелаю, чтобы Плутон снова стал планетой, – однажды пошутил я, зная, что она разозлится: я ведь трачу целое желание на что-то настолько случайное!

Но Лия́ тогда громко рассмеялась – слышать её смех всегда было так приятно – и ответила:

– Что ж, тогда я пожелаю, чтобы ты научился лучше мечтать.

– А может, мне пожелать, чтобы мы попали в одно из тех реалити-шоу, которые ты так любишь?

– Тебе это не понравится.

– Тебе понравится. А значит, понравится и мне.

– Ты должен пожелать чего-то для себя, – настаивала она.

– Так это для меня и есть! Я хочу, чтобы ты получила то, чего так сильно хочешь!

– Ну, тогда мне придется пожелать чего-то для тебя.

И она загадала для меня идеальное желание, именно то, чего я хотел, но ещё не знал об этом: на своей стороне фонарика она нарисовала Грубого Германа Второго.