Фонарщик

Он читал, а мощный солнечный луч, густо наполненный пляшущими, как мошкара, пылинками, падал на него будто свет медленно вращающегося фонаря. Книги в поцарапанных кожаных переплетах были перегружены тяжелым шрифтом и непонятными словами. Здесь были «Анатомия меланхолии», «Трактат о проклятом искусстве ведовства», «Царство тьмы», «Compendium Maleficarium» (три тома), «Saducismus Triumphatus» и единственная книга, с которой он был частично знаком, — обожаемое шотландцами «Раскрытие тайн невидимого мира Сатаны» его преподобия Синклера, некогда бывшего профессором философии и математики Эдинбургского университета. Он смело приступил к делу и самонадеянно решил прочесть все, прежде чем померкнет солнечный свет, но очень скоро впал в отчаяние — он никак не мог понять, что хотел сказать Штельмах, пока его не привлекли гравюры; и, удвоив внимание, Гроувс постепенно погрузился в чтение. В найденных им книгах были собраны предания и свидетельства о вредоносных ведьмах с самых темных столетий до последних веков и часто поминался Эдинбург, что неизменно заставляло его сердце биться быстрее. Он читал про шабаши, оргии, соблазнения, превращения, проклятия, заговоры, заклинания, ночные кошмары и запретные сны, посещающие вполне добродетельных граждан. Читал, что Сатана любит покорять умы меланхоличных девиц, увлекая их на тропу беззакония. Про женщин, что варили зелье из младенцев, передвигались на ягодицах, говорили на таинственных языках, метались в бреду, выблевывали странные предметы, изливали потоки женской крови и насылали на своих врагов самые страшные несчастья. Про шотландскую ведьму Агнессу Симпсон, которая поднимала ужасные бури, про Изобель Грирсон, которая превратилась в кошку (книга умалчивала о том, в какую именно), и Изобеллу Гауди, которая в 1662 году летала по небу и кормила грудью Сатану.

Именно это и пытался втолковать ему Штельмах — безумие женщин в чудовищной хронике вырождения и сатанизма, теперь погребенное под стеганым одеялом Просвещения и шелками суеверий. И чем больше Гроувс читал, тем больше стыла у него кровь.

Он узнал о женщинах, которые напускают туман и раздувают пламя, дабы посеять смуту, которые принимают вид благочестия, скрывая свои пагубные намерения. Читал о симптомах одержимости — порочном воображении, феноменальной силе, измученном виде и способности говорить на литературной и грамматически правильной латыни. Неоднократно натыкался на упоминания об инкубах, ненасытных демонах, которых ведьмы часто призывают для утоления своей похоти, а те отдают им приказания и являются иногда в облике людей, иногда сатиров, а бывает, что и в образе зверей или призраков. Изучил ужасное фамильное древо демонов, включающее воздушных демонов, которые мастерят себе тела из сгущенного воздуха ада и крадучись бродят по земле, выискивая жертвы; водяных демонов, которые спокойно живут с женщинами до тех пор, пока их вдруг необъяснимо и необратимо не охватит гнев; огненных демонов, которые выходят только по ночам и убивают прохожих дыханием или прикосновением. И с участившимся пульсом он читал о metamorphosis, теории, принятой Фомой Аквинским и одобренной Августином, согласно которой дьявол создает в голове ведьмы образ и из этой нематериальной субстанции сплетает себе второе тело, неотличимое от реального существа.

Когда он закончил, его блокнот пестрел всякого рода жутковатыми загадками: там было все — от того, как найти stigmata diaboli (знаки дьявола, чаще всего располагающиеся в укромных местах), солебоязни демонов и списка молитв, отгоняющих всякую нечисть, до многочисленных напоминаний себе проверить места будущих убийств на наличие капель воска (утверждалось, что дьявол имеет обыкновение вставлять горящую свечу в анальное отверстие). Когда он вышел из библиотеки, голова его кишела жуткими видениями; он был убежден, что Эдинбург — отличная семинария для ведьм и дьяволопоклонников, и всерьез размышлял, имеет ли право добиться у Эвелины признания с помощью раскаленного железа и плети из сыромятной кожи.

Подойдя к дому, он заметил болезненного вида мальчишек, они прыгали через скакалку возле самой его двери.

Не та ль это ведьма прекрасная?
Не та ль это ведьма кривая?
Не та ль, что из нашего города,
Где каменная мостовая?[27]